— Это не юмор, — грустно возразил Эфриэл, — это замаскированная ирония.
Время шло бесконечным караваном часов, но не делилось на сутки. Люди спали урывками, сначала порознь, потом вместе, держась при нулевой гравитации друг за дружку. Сексуальные ощущения чужой кожи и тепла служили якорем для их человеческой сущности, для их принадлежности к роду людскому, поделившемуся на фракции, погрязшему в междоусобных войнах и такому далекому, что сами эти слова — род людской — казались пустым звуком. В душных, кишащих диковинными тварями тоннелях жить с прицелом на будущее было невозможно; для Эфриэла и Мёрни существовало только «здесь» и «сейчас». Точно микробов, их постоянно куда-то нес ток крови в венах чужого организма. Часы растягивались в месяцы, и само время утрачивало всякий смысл.
Эксперименты с феромонами оказались делом непростым, но осуществимым. Первый из десяти феромонов представлял собой простенький стимулятор стадного чувства, он заставлял рабочих собираться в большие толпы. Вещество переходило с щупальца на щупальце, твари сбивались в группы и ждали дальнейших указаний, а не дождавшись, расходились по своим делам. Для эффективного воздействия приходилось феромоны смешивать или выдавать их комбинациями, наподобие компьютерных команд. Например, феромон номер один, стадный, в сочетании с третьим, командой к переселению, вынуждал рабочих переносить все живое и неживое из одного зала в другой. Наиболее полезным в технологическом смысле выглядел девятый, строительный феромон. Почуяв его, строители собирали тоннельщиков и черпальщиков и заставляли их трудиться. Прочие вещества имели раздражающий эффект. Десятый феромон вызывал стремление к чистоте, и мохнатые щупальца рабочих срывали с Эфриэла последние лохмотья. Восьмой феромон отправил испытуемых собирать материал на поверхности планетоида, и люди, пытавшиеся, как подобает истинным ученым, контролировать ход эксперимента, едва не погибли — живой поток донес их аж до воздушного шлюза.
Касты воинов они больше не боялись. Выяснилось, что небольшая доза шестого феромона заставляет бойца сломя голову бежать на защиту яиц; это же вещество побуждало рабочих ухаживать за яйцами. Мёрни и Эфриэл воспользовались этим открытием и обзавелись собственным залом; его вырыли простимулированные химией тоннельщики, а потом шлюзовой страж взял на себя охрану подступа к помещению. Чтобы освежать воздух в жилище, люди разбили садики и выращивали в них грибы, которые особенно пришлись им по вкусу. Специально одурманенный симбиот пропускал грибы через себя, превращая их в питательную кашицу. От избытка пищи и недостатка физической активности он распух и свисал со стены чудовищной виноградной кистью.