Он опустил глаза и поморщился:
– Черт побери, у него тоже будут неприятности?
– Как зовут твоего двоюродного брата, Билли?
– Черт бы все побрал… Мэнни Джонсон. Лейтенант Даллас, он только поставил машину. Вот и все.
– Вернемся к парню, который взял фургон. Что ты еще запомнил?
– Я не обратил на него внимания. Да, на нем были очки. Кажется, темные. И бейсбольная кепка. Или нет? Послушайте, я смотрел не столько на него, сколько на деньги. Он был чисто одет, он заплатил. Если бы вы показали мне его фотографию или что-нибудь в этом роде, я бы вспомнил его, а так… На нем были очки и бейсболка с козырьком. Кроме того, мы были в гараже, а там темно. Он выглядел как обычный белый парень. Вот и все.
– Обычный белый парень, – повторила Ева после окончания допроса. – Который убил двух человек. Который имел доступ к незаметному фургону, чтобы перевезти их, знал, как без особого труда заманить их в машину, знал, куда бросить тела и как сделать это так, чтобы никто ничего не заметил.
– Но вы же нашли фургон, – возразила ей Пибоди. – Теперь мы можем провести обход. Может быть, кто-нибудь видел этот фургон у университета или там, где он бросил трупы.
– Может быть, сегодня в твою дверь постучит фея… Мы съездим туда, Пибоди, но сначала вернем фургон обратно в гараж. Обычный белый парень… Значит, Диего тут ни при чем.
«Слишком маленький и смазливый», – сказал Билли, когда ему показали фотографию с удостоверения личности Фелисиано.
– Может быть, Билли выведет нас на Хупера?
– Может быть. Может быть, убийца был ниже ростом. Может быть, старше. А может быть, и нет. Он еще не закончил свое дело, так что может вернуться. За фургоном и гаражом нужно установить наблюдение.
Она посмотрела на часы:
– Пора ехать на похороны.
* * *
Она ненавидела похороны, это формальное выражение горя. Ненавидела цветы, музыку, монотонное бормотание, внезапные взрывы слез или истерические крики.
Еще хуже было, когда хоронили молодых и тех, кто умер насильственной смертью. Ева слишком часто присутствовала на таких ритуалах.
Рэйчел положили в гроб с прозрачной крышкой. От этой последней моды по спине Евы бежали мурашки. Надели на нее голубое платье – наверно, самое нарядное – и вложили в руки букетик розовых роз.
Она наблюдала за людьми, стоявшими рядом. Родители, замкнутые и пугающе сдержанные. Скорее всего, напичканные транквилизаторами. И младшая сестра, растерянная и убитая горем. Студенты, которых она опрашивала. Преподаватели, соседи, друзья.
Тут была Лиэнн Браунинг под руку с Анджелой. Она что-то сказала родителям, после чего по лицу матери потекли обильные слезы.