Смотрю на поле. Вон идет, прихрамывая, Гера Чупов, вон сбили опять Сережу Махотина, напрочь выдохся «бегун» Сомов, клонится под вражьими саблями Кукубенко и лежит мертвый в бело-седом ковыле матерый казак Непыйпыво. И где ж найдется, думаю я, где найдется на свете такая сила, чтобы пересилила… И прочее и прочее.
Проиграли мы опять 0:1.
9
Ну вот. Сычугин предложил мне быть врачом команды.
Не обслуживающим от стадиона (кроме футбола, я сидел еще на соревнованиях легкоатлетов, конькобежцев, пожарников даже), а именно «врачом команды». Настоящим. Команде, оказывается, разрешили врача. И вот он ей нужен. Ну да, на выезды ездить в другие города, на сборы в Таджикистан и вообще… — он улыбается, — нужен.
Он серьезно смотрит и ждет, что же я отвечу. А потом улыбается.
Потому что я неожиданно для себя обрадовался.
Это как ощущение любви, которую не ждешь уже в себе и вдруг вот оно. Вот! Оказывается, ты тоже еще годен на что-то, оказывается, ах ты, господи боже мой… Ведь так и было, я давно уже любил их, всех наших ребят. И Маштакова, и Шупеню, и Геру Чупова, и даже Шалыгина, который так плохо соблюдает спортивный режим. Так что же, что же, думал я.
— Хотите? — спросил Сычугин.
Но я ничего не ответил ему. Не сказал: хочу. Хотя х о т е л. И дело тут не во мне, думал я потом, дело в них. Смогу ли я сам-то для них б ы т ь?
И все же целый день потом мне хотелось улыбаться.
И вот я иду в кино. Фильм называется «Это Пеле».
Узнаю: Пеле было семнадцать лет, когда он впервые попал на чемпионат мира. Показывают его — семнадцатилетнего, стеснительного, с по-телячьи мягко-порывистыми движениями, с блестящими от любви ко всем глазами на темном лице. Показывают, как играют они в паре с Гарринчей, с легендарными хромоногим Гарринчей, тоже Великим Бразильцем, предтечей Великого Пеле. Они победили на том чемпионате. Пеле забил на последней минуте пятый в матче гол и в воротах потерял сознание. Он потерял его от полноты чувств. От переполноты.
Вот в этом-то, думаю я, в интенсивности переживания и сидит еще одна собака. Ведь и наш Эдуард Стрельцов, читал я когда-то в журнале «Юность», тоже не спал ночь накануне игры. И ночь после.
Можешь так волноваться — сможешь играть.
Пеле бегал стометровку за одиннадцать секунд.
В высоту прыгал метр девяносто.
Он был мал ростом, но широк и плотен в груди, он был даже тяжеловат на вид, но весь ц е л е с о о б р а з е н. Смотришь, он бежит — весь одна пуля.
Вот показывают его эти фантастические проходы — обводит одного, двух, трех защитников. Мяч катится слева, а он бежит справа. А вот мяч справа, а он слева.