И не соврала. В первых раундах я ей поддался, как принято у взрослых, садящихся играть с детьми, но когда решил, что надо уже отыгрываться, не смог. Она все просчитывала на раз, обладая к тому же зорким глазом и молниеносной реакцией.
– Ску-учно! – Она подавила зевок, выиграв не помню какой по счету раунд. – Ты безнадежен. Еще какие-нибудь игры знаешь?
– Покер?
– Нет, в покер я не умею. Раньше умела, но там так все серьезно, а Ферди злился, когда я выигрывала и забирала у него деньги. Тогда я решила больше не играть и заставила себя разучиться. Я, правда, умею играть в стрип-покер… но это будет нечестно. Я в нем профи, поэтому не проиграю, а раздевать тебя догола в твоем же номере, разбить на твоем же поле – это будет унизительно.
– И потом, – заметил я, – у тебя фора, так тоже нечестно.
– Какая фора?
– Сто одежек, как у капусты. Чего ты так кутаешься? Мерзнешь? Боишься заразы? Или…
Я осекся. С ее лица пропала улыбка, и весь гонор куда-то улетучился. Девочка превратилась в испуганного воробышка, готового отскочить и улететь в любую секунду. Я нечаянно царапнул по самому больному. Какое-то время она молчала, прикидывая, остаться или сбежать, но в конце концов дрожащим от слез голоском спросила:
– Капак, тебе можно доверять?
– Конечно.
– Я серьезно. Если я открою тебе свою самую большую тайну, ты меня не выдашь? Я никому никогда не показывала, только врачам. Они сказали, что нужно открыться друзьям, только у меня не было друзей. Таких. Я тебя знаю всего пару часов, но чувствую, что ты не предашь. Почему-то чувствую. Обещаешь никому никогда не говорить, если я тебе покажу?
Я опустился перед девочкой на колени:
– Даю слово, Кончита. Буду хранить твою тайну, в чем бы она ни заключалась. Честное индейское!
Она вздохнула поглубже, повертела головой, окидывая комнату взглядом, и осторожно стянула с одной руки длинную белую перчатку. Показалась морщинистая кожа в коричневых пятнах. Скрюченные артритом пальцы. Старческая рука. Теперь понятно, почему девочка так куталась и почему казалась такой умудренной. Болезнь. Я о такой читал в журнале. Названия не помню, но суть в том, что организм человека преждевременно стареет. Там еще была картинка – мальчик, весь сморщенный, в десять лет превратившийся в старичка; школьник, запертый в теле засушенного карлика. Болезнь пощадила лицо Кончиты – хотя бы! – но вот остальное…
– И так везде? – осторожно уточнил я.
Она медленно кивнула:
– Везде. С головы до ног. Кроме… – У нее дрогнул голос. – Кроме… – Глаза наполнились слезами, ее трясло. – Кроме лица! – взвизгнула она и забилась на полу в рыданиях.