— Стамбул, «иок», Осман: Бейкос!
Нет, я не хочу возвращаться в Стамбул. Схватка с шотландкой разгорячила мне кровь, и я как раз в таком настроении, какого желал. Сегодняшнюю ночь хочу я провести в моем турецком домике в Бейкосе. Каприз…
Но каприз сентиментальный. Сегодня утром старая и благообразная армянка снова принесла мне письмо на бумаге с золотым обрезом. И я знаю, что сегодня моя маленькая турчаночка одна в доме — совершенно одна: мать в Стамбуле, а отец Бог знает где…
Короче, ничто не помешает обмену двух фантазий.
…Меня будут ждать весь вечер на шахнишире, и, если только мой каик придет засветло и его можно будет узнать, все пойдет отлично, все будет легко. Я сначала пройду в свой дом и подожду, чтобы стало совершенно темно. Потом бесшумно выйду через заднюю дверь, останется только перескочить через низенькую стену сада. Больше ничего. В саду кто-то будет ждать…
Кто-то. Маленькая, закутанная в вуаль девочка, с сильно бьющимся сердцем… Чего ждет от меня этот ребенок, прельщенный, быть может, всего лишь моим голубым доломаном и тем таинственным ореолом, которым всегда окружен иностранец в женском уме и сердце. Это свидание будет целомудренным до последней степени!
Двенадцать часов по турецкому времени. Солнце только что село. Мы подъезжаем и еще засветло пройдем под шахниширом… Небо багряно-золотое, холмы аметистовые, море окутано прозрачной дымкой, смягчающей все контуры и краски; чистый, теплый, почти летний воздух опьяняет… Каикджи гребут медленно, мягко ударяя веслами по воде…
Увы! Может быть, там, в плену, леди Фалклэнд под ненавистным взглядом соперницы вздыхает о моем каике, свободном среди широких вод Босфора… Как хотелось бы мне в это мгновенье держать в своей руке ее маленькую ручку…
Над водой слышится легкий шорох: стая ласточек проносится мимо так быстро, что я не успеваю их разглядеть сквозь туман.
Бейкос. Мы подъезжаем. Стекла шахнишира затянуты густыми занавесками. Поджидают меня или нет? Может быть, не заметят, отвлекшись чем-нибудь на секунду? По моей просьбе Осман затягивает одну из моих любимых турецких песен, которые и плачут, и смеются в одно время. Это будет служить сигналом…
Мой дом. В нем ничего не изменилось. Как быстро пролетели пять недель!.. Я сажусь. Мне кажется, я вернулся после недолгой прогулки. Я у себя, дома. Дома! На улице Бруссы у меня нет этого ощущения. В Перу я — чужестранец. Надо на зиму нанять в Стамбуле такой же домик, как этот…