– На мусью Луи совсем непохожа. Я тоже сперва подумал было, что дочка. Чей еще портрет может таскать в медальоне пожилая особа женского пола?
– Да она красавица, – определил Сурков. – И никак ему не родня… Наш мусью брюнет, да еще и крепко сбитый брюнет, сдается, даже кривоногий. А тут – эфирное создание…
– Не такое уж эфирное, – возразил я, пылая желанием видеть в мусью Луи и в девице, с которой он был связан, сплошные недостатки. – Вон, в декольте, округлости – дай Боже! И плечи прямые…
Каюсь, я вечный поклонник атласных покатых плеч. И пышные формы меня мало прельщают. К тому же, тогда воображением моим владела Натали – тоненькая, изящная, с формами совершенно девичьими. И я не представлял, что возможно любить женщин иного сложения.
– Какие ж это округлости? Это светотень, – объявил Сурок, который время от времени хватался за акварельные краски и изображал плывущие парусники самым варварским образом.
Артамон, услышав умное слово, вгляделся в портрет настолько пристально, насколько позволяло пламя свечи.
– Сурок прав, по части бюста тут, сдается, большая недохватка. Да еще взгляд и вся повадка – как у гусарского корнета, что рисуется перед барышнями, – тут мой дядюшка тихо ахнул: – Полно, девица ли она?
– Ты о чем? – удивленно спросил я.
– Не мужчина ли это, наряженный в белое платьице? – пояснил свою мысль Артамон. – Мало того, что плечи широки, так еще и нос, и подбородок…
– А что, у женщины не может быть носа с горбинкой? И подбородок таков из-за поворота головы, – возразил я.
– Мужчина, – уверенно сказал Сурок. – Трудно ли обмотать голову полосатым шарфом и выпустить из-под него накладные кудри?
– Ты этак договоришься, что перед нами – вовсе плешивый мужчина! – одернул я племянника. – И будьте последовательны, господа. Если наш противник – женщина, то логично предположить, что она хранит в медальоне портрет мужчины. Но если наш противник мужчина, то, значит, на миниатюре – дама или девица!
– Какого черта ты, Морозка, остался в этой треклятой Риге? – наконец додумался спросить Артамон. – Почему ты не поехал с нами в столицу? Там ты уж как-нибудь пережил бы неверность своей красавицы, зато сейчас не влип бы в дурацкую историю!
– А вам не пришлось бы напрягать последние мыслительные способности, чтобы меня вытащить! – огрызнулся я, и он, право, заслужил такой злой ответ.
– Тихо! Тихо! – прикрикнул на нас обоих Сурок. – Давайте по порядку, господа. Допустим сперва, что это странное существо, мусью Луи, – женщина. Допустим! Сделаем такую гипотезу! Что тогда на портрете? Тогда это мужчина, переодетый в даму. Но в чем смысл такого маскарада? Кабы эта ваша Луиза была юной девицей и желала иметь при себе портрет своего кумира, не получая за него оплеух от маменьки, то вполне могла бы заказать миниатюру, на которой он изображен в дамском облике. Но она – допустим, всего лишь допустим, что она! она! – особа, сколько я мог понять, немолодая и совершенно свободная. Она-то ведь от мужа не удирала?