Пикап «хонда», принадлежавший Пэтси, был оборудован ремнями безопасности, которые обыкновенно используются в гоночных машинах, и дополнительно она установила защитные воздушные мешки. Застегнув ремни, Рози почувствовала себя чем-то вроде космонавта. Это чувство усиливалось — надо было знать, что такое Пэтси за рулем. Даже ее сын Тилман, который гонял по железной дороге вагоны для крупного рогатого скота с двенадцати лет и сейчас уже владел участком железной дороги неподалеку от Шейвпорта, не ездил на такой скорости, как Пэтси. В те дни, когда он не перевозил свои вагоны, он передвигался плавно и как бы без цели. Пэтси никогда не могла передвигаться плавно. И вот они уже летели, выпуская дым, по юго-западному шоссе в направлении Беллэра, где проходили их занятия аэробикой.
— Ты всю жизнь так гоняешь? — спросила Рози в тот момент, когда Пэтси проносилась мимо каравана в пять-шесть полуприцепов и обычных машин. В такие минуты мысли о воздушном мешке над головой весьма успокаивали — или почти успокаивали. И все же Рози не совсем доверяла воздушным подушкам. А вдруг эта подушка начнет душить тебя? Можно ли прокусить ее? А если прокусить нельзя, то как можно избежать удушья?
— Да не так уж и быстро я езжу. Эта машина намного меньше вашего с Авророй крейсера, и поэтому, когда идешь на восьмидесяти пяти, может показаться, что летишь на ста милях. Тем более есть воздушные подушки, так что можно не бояться, что мы погибнем даже при лобовом столкновении, — добавила она.
— Я просто спросила, — успокоила ее Рози. — Все знают, как быстро я всегда ездила.
— Если не скажешь Авроре, я могу сообщить тебе кое-что по секрету, — сказала Пэтси. — Секрет не ахти какой, но я все равно не хочу, чтобы Аврора узнала об этом — она как-нибудь использует это против меня.
— А в чем дело? Рози любила секреты, хотя чужие тайны могли быть обременительны. Она была хранительницей сотен секретов Пэтси, о которых не должна была сообщать Авроре, и тысячи секретов Авроры, о которых не должна была знать Пэтси. Рози была уверена, что настанет день и она забудет, чей именно какой-нибудь очередной секрет, и расскажет о нем именно той из них, от которой она и должна была его скрывать. А уж если такое случится, никто не станет с ней разговаривать, за исключением детей, которые и так разговаривали с ней только тогда, когда попадали в какую-нибудь неприятную историю. И все же ей не терпелось услышать этот секрет Пэтси.
— Когда я гоняю на машине, я не скриплю зубами, — сказала Пэтси. — Я скриплю, когда сплю, когда читаю, когда приходится иметь дело с матерью или с детьми, а вот на скорости выше семидесяти миль в час я зубами не скриплю. Как ты думаешь, почему?