— Что-то не так, дорогая? — тут же забеспокоился «барон».
— Как же меня раздражает эта необходимость оправдываться из-за моего присутствия, — проговорила я, лишь слегка понизив голос. — А еще больше меня бесит, что ты представляешь меня своей протеже.
— Аста, ты же знаешь, это ненадолго, — вздохнул мужчина.
— Знаю, — поспешила заверить я. — Ведь ты мне обещал разобраться с этой проблемой? — Повернувшись, положила обе ладошки ему на грудь и прильнула как можно ближе, заглядывая снизу вверх в глаза. — Но все равно не могу дождаться момента, когда ты начнешь величать меня не какой-то там протеже, а законной женой. Не считаешь, что звание баронессы Стейрин мне подходит куда больше, чем твоей пресловутой су-пру-ге? — фыркнула я.
— Никаких сомнений, — усмехнулся мне магистр (хорошо ему, его истинных эмоций под иллюзией никто не видит!). — И надеюсь, в скором времени ты примеришь на себя этот титул, — заявил он в постепенно сгущающемся полумраке, неуловимым движением убирая подлокотник между нашими креслами и притягивая за талию для поцелуя. Когда мы оказались на расстоянии вдоха, зал погрузился в непроницаемую тьму, но Дамиан решил доиграть первый акт нашего представления до победного конца, и, несмотря на отсутствие зрителей, поцелуй состоялся. Нежный, легкий, игривый, я буквально чувствовала его улыбку на своих губах. Похоже, кто-то откровенно наслаждался, дуря светское общество. Или дело не в этом?
— А вот и завеса, — улыбнулся он, отпуская меня.
Я открыла глаза, замечая, что в зале действительно стало чуть светлей благодаря подсвеченной сцене. Зазвучали первые аккорды, и я осознала всю глубину созданной мной же самой подставы. Говорили тебе, Касенька, про хорошую звукоизоляцию? Говорили, а ты слушала, да не слышала. Вот теперь и будешь весь вечер любоваться на крупное фиолетовое плетение, закрывающее весь обзор, и изображать крайнюю заинтересованность в происходящем.
Не то чтобы плетение было очень плотным, просветы, сквозь которые можно было разглядеть сцену, имелись, но впечатление определенно будет испорчено. Ну ладно, это же опера, здесь главное — слушать.
— Что-то не так? — нахмурился магистр.
— Нет-нет, все в порядке, — поспешила заверить я, понимая, что объяснить проблему, не открывая собственных способностей, не получится. — У меня ведь зрение не очень, так что видно расплывчато, — улыбнулась я. — Но не страшно, главное, что все слышно.
— Ладно, — согласился он с таким объяснением. — Тогда, радость моя, не объяснишь, как ты догадалась, что нас подслушивают?
Все замечает! Даже пугает, насколько быстро он догадывается о мотивах моих поступков.