Домой я вернулся, когда уже сочувствующие и просто любопытствующие гости разошлись, мать ещё не спала, сидела в наступившей темноте, ждала меня, хотел тихо проскользнуть мимо, не вышло.
-Ты кушал сегодня Самиэль, - спросила она у меня.
-Да мама, я кушал, - ответил я, хотя с утра во рту не было и маковой росинки, аппетита не было. Помолчали. Так и разошлись по своим комнатам в темноте.
Утром пришёл один из охранников, поздоровался с матерью, и обратился ко мне, он сказал, что старейшина хочет видеть меня для важного разговора. Быстро позавтракав, повесил на пояс отцовский подарок, настоящий нож, отправился в центр селения, тут, где жил старейшина, его личные охранники, там же в центре жил наш проповедник и другие уважаемые аграфы. Наши многочисленные детские шалости в центре селения особо не приветствовались, и я редко бывал в этом месте раньше. Ведь когда у тебя есть целый лес для забав вместе с друзьями, то зачем бывать там, где можно получить замечание от взрослых, и ведь обязательно потом кто-то расскажет всё моей маме, а я не любил, когда она огорчалась.
Старейшина принял меня очень ласково, а проповедник, когда увидел на поясе нож, отцовский подарок, а на руке говорящий браслет, тоже приветливо мне улыбнулся.
-Здравствуй, здравствуй Самиэль, как ты вырос за последнее время. Рад тебя видеть.
Я поспешно поклонился обоим, пока к тебе не обратились нужно стоять тихо, а к старшим надо относиться почтительно, около минуты до этого я просто стоял в неподвижности пока меня внимательно разглядывали. Охранник, сопроводивший меня к старейшине, после кивка проповедника отошёл в сторонку, приглядывая за мной, но оставаясь на таком расстоянии, что слышать наш негромкий разговор уже не мог.
После выражения сочувствия и рассказа о том, как много сделал мой отец для всего леса, принося послания от других старейшин и вещи пришедших с неба в другие места, мы не спеша перешли к делу.
-Ты знаешь правила начал говорить проповедник, они установлены пришедшими с неба. Ваше жилище община строила для вестника, и вы должны теперь с помощью своих родственников построить сами себе за свой счёт другой дом, или поселиться в общественном бараке, таковы правила мой мальчик. Проповедник говорил жестокие, но справедливые истины, таковы правила Владык для нашего народа, но в тот момент, его слова как мне тогда показалось, землю буквально выбили у меня из-под ног.
Дом, в котором я вырос, каждый уголок которого был для меня родным, у нас отбирали его. Каково это остаться без привычной с детства знакомой комнаты, где можно было собраться в дождливые дни с другими мальчишками и мечтать о будущем, куда девать мою коллекцию редких камешков, найденных моим отцом в степи и бережно мной хранимую. Моя любимая постель, в которой мама набила спальный матрас такими шуршащими травами с лёгким ароматом, на которой мне так сладко спится. С потерей дома я лишался всего того уюта, созданного мамой, вообще всего к чему привык, и эти перемены меня не радовали.