Сам Арцыбашев уже слегка захмелел, но не особо сильно – часто приходилось вставать, целовать в сахарные уста невесту. Гости радовались и кричали «горько».
Государь Иван Васильевич к середине пира укушался, почти как управдом Бумша в известном фильме. И точно так же, сдвинув набекрень шапку, закричал что-то типа «танцуют все!». Или «все поют» – что-то такое.
Выкрикнул и сам пошел плясать, дирижируя музыкантами жезлом. По приказу царя хор певчих Софийского собора грянул «Символ веры святого Афанасия» – одно из любимых произведений государя. Напев подхватили музыканты – гусли, дудки, бубны. Кощунство, конечно, но со стороны да с пьяных глаз смотрелось все довольно весело. Особенно когда царь бил посохом по головам тех, кто не очень-то торопился в пляс.
– На ранний «Пинк Флойд» похоже, – приобняв невесту, заценил музыкальное сопровождение Леонид. – Пополам с «Эйс оф Бэйс». Эх, Маша – станцуем, что ли?
Княжна отказалась – не очень-то ей все происходящее нравилось. Непонятная музыка, какие-то половецкие пляски, пьяный, потрясающий посохом царь.
Сказавшись усталыми, молодые, с разрешения государя, покинули свадьбу, и все дальнейшее веселье продолжалось уже без них. Да и правда – зачем на свадьбе жених с невестой? Для затравки только лишь. Это поначалу все чинно сидят да кричат «горько», а уж как разойдутся – так пошла плясать губерния! Уже и непонятно – кто тут жених, кто невеста, и вообще – чья свадьба, да и свадьба ли? Пьянка, она пьянка и есть – бессмысленная, разухабистая – раззудись плечо! До драк нынче, правда, не доходило – государя все же побаивались, да и рынды за порядком следили. А вот девок гулящих позвали! Князь Шуйский и позвал, охрепень старый. И уж тут с новой силой гулянка пошла.
Жених же с невестою, а теперь уж муж и жена, перешли в хоромы архиепископа, в просторную опочивальню. Уж кровать там была – на загляденье, всем кроватям кровать! Огромная, резная, с позолоченными ножками в виде львиных лап, с балдахином темно-голубого бархата, с кистями желтого шелка…
– Вот это ложе!!!
По велению царя, венчались, кстати, сразу на две веры – Магнус считался лютеранином, по лютеранскому обычаю и женился, потому и был сейчас в изысканно черном камзоле с белоснежным гофрированным воротником. Камзол и пояс были щедро расшиты серебром и усыпаны мелким жемчугом, от такого наряда, пожалуй, не отказался бы и сам испанский король. Княжна же венчалась по-православному, и одежек на ней было много – летник, сарафан, две рубахи… Покуда Магнус все это снял – упарился, но уж потом…