Арцыбашев посмурнел лицом. Что во времена Ивана Грозного делали с самозванцами, он себе представлял прекрасно: «первым делом – на кол посадить, а уж опосля…» Черт, как-то надо спасаться, что-то думать. Хотя что тут и думать-то? В подвал пробираться, улучив момент. Не сейчас, позже…
Странно, но то, что он сейчас очутился вдруг в шестнадцатом веке, молодого человека ничуть не смущало. В животе, правда, холодело – времечко-то лихое! Да и царь Иван Васильевич – тот еще деспот. Все так…
Однако если можно было попасть в тысяча девятьсот восемьдесят первый год, то почему нельзя в шестнадцатом веке оказаться? Выбраться отсюда поскорей – всего-то и дел… Да, еще бы хорошо убедиться, что все это не инсценировка, не историческая реконструкция.
Не, не реконструкция. Вон, народ какой… истовый. Так не сыграешь. Бежать! Бежать отсюда скорей. При первой же возможности.
Обойдя Успенский собор, рында, а следом за ним и Лёня с опричниками, зашагали в сторону Никольской башни, возле которой виднелись какие-то узорчатые хоромы, сложенные из крепких бревен. У резного крыльца стояли двое часовых в пластинчатых, с кольчужными рукавами и подолом, бронях и с алебардами-бердышами на плечах. Насколько помнил Арцыбашев, брони такие назывались бахтерцами.
При виде «королевича» воины поспешно посторонились. Рында с опричниками на крыльцо не пошли – встали рядом с караульными и поклонились.
– Тута тебя ждать и будут, – доходчиво пояснил рында. – А я, господине, на службу пошел.
Поднявшись на крыльцо, Арцыбашев в задумчивости замедлил шаг. Куда теперь идти-то? Где выделенные ему покои? Спросить у опричников – мол, подзабыл? Не-ет, с этим мордами лучше лишний раз не общаться, лучше у кого другого спросить. Должна же здесь быть дворня, слуги…
– О, майи герр! – едва не сбив Леонида с ног, на крыльцо выскочил лохматый мальчишка, одетый вполне по-европейски – в узкие штаны-чулки с небольшими буфами, желтую кожаную жилетку и серовато-белую, похоже давно не стиранную, сорочку с заштопанными рукавами. Все серенькое, невзрачненькое, грязноватое…
– О, майи герр, ваше высочество… – парень говорил по-немецки. – А я вас везде ищу! Я почистил ваше платье, ваше высочество, и до блеска надраил башмаки, и накрахмалил брыжи, и… но тут явились московские варвары, принесли свою варварскую одежду… очень дорогую, майи герр, но весьма неудобную.
– Веди в комнаты, – вспомнив немецкий, распорядился беглец. – Показывай одежду.
– Да-да, майи герр, да-да! – парнишка радостно улыбался, узкое лицо его сияло, казалось, самой искренней радостью… впрочем, под левым глазом растекался вчерашний синяк.