Заметив в пороховом дыму, что и мальчишки-пушкари, поддавшись моменту, побросали пушки и с пистолетами и саблями полезли следом, я хотел было приказать командиру артиллерии навести порядок, однако обнаружил, что тот тоже уже находился на палубе атакуемого корабля. Он, с азартом скрестив саблю с вылезающим из внутренних отсеков светловолосым даном, вторым ударом рубанул того по шее.
– Тьфу, как дети, ей-богу, – сплюнул я и, выбравшись по проходу в противоштурмовых сетях наружу, по вантам полез на мачту к сигнальщикам, которые из единственного у них ружья, тщательно целясь и при возможности быстро перезаряжаясь, стреляли по скоплениям данов. Правда, выстрелить им удалось всего два раза. И это не оттого, что я залез наверх и, рявкнув им, чтобы не мешали, стал наблюдать за морем, а оттого, что стрелять было не в кого. Наши выстрелы картечью, что проделали целые бреши в команде данов, дали нам возможность добить немногочисленные очаги сопротивления и в данный момент начать зачистку внутренних отсеков трофея.
– Мелкий тонет, – проворчал я, заметив, что первый корабль, по которому мы открыли огонь книппелями и картечью, стал заметно крениться на один борт. По его палубе бегало десятка два данов, но скорее они искали средства эвакуации, чем занимались спасением шхуны. – Дубов, руби канаты, отцепляйся. Нужно снять с первого противника всё, что только можно, пока он не ушёл на дно.
– Есть.
Пока капитан отдавал приказы и созывал часть команды и пушкарей – стрелки находились внизу – я посмотрел в сторону двух других кораблей данов и обнаружил, что они уж бросили преследование флотилии, но направлялись не к нам, а в сторону ближайшего порта. Подумав, я решил не преследовать их.
– Сигнальщики, приказ по флотилии. Разворот, возвращение к флагману.
– Есть! – козырнул старший сигнальщик и стал быстро спускаться. Я последовал за ним. Корабли ещё не разъединились, поэтому я успел перепрыгнуть на палубу трофейного корабля. Она была на метр выше, чем палуба «Беды».
Немцов, оставшийся на «Беде», знал, что делать, поэтому, не обращая внимания на медленно отходивший флагман, я приступил к излечению раненых и, что уж говорить, погибших стрелков. Таких оказалось аж двое и мальчишка-пушкарь. Ими я и занялся в первую очередь, оставив раненых на потом. Многие бойцы с интересом следили, как оживают их друзья и товарищи, машинально прижимая кулак к сердцу. У христиан было принято креститься, у нас именно так, руку на сердце. Простым гражданам ладонью, воинам – кулак.
То, что флотилия фактически вышла из зоны видимости, меня не беспокоило, «Ёж» и «Нева» нас видели, а соответственно, и поднятые сигнальные флаги тоже. Они же и продублируют приказ дальше. Всё это было отработано, так что я особо не беспокоился.