— Ты не извиняйся, а как будет минутка, зайди расскажи. Кое-что мне в связи с этим убийством вспоминается.
Я знал об энциклопедической памяти Акимыча и порадовался тому, что заказал еще один комплект фотографий с места происшествия.
Потом я поехал в школу, где учился Вадим Парфенов.
Ничего нового я там не узнал. Вот только одна девочка, уже после того как все товарищи Вадика в один голос пропели ему дифирамбы, с вызовом посмотрев на всех, сказала:
— А я недавно Вадима с женщиной видела!
— С женщиной — значит, взрослой? — спросил я.
— Не то что взрослой, а старухой! — Потом помолчала и добавила: — Во всяком случае, намного старше него.
Товарищи по классу смотрели на девицу с явным осуждением.
Одна из девушек сказала:
— Мало ли что! Может, дальняя родственница!
— Ага, двоюродная сестра, — ехидно отрезала «болтушка». Потом так же с вызовом продолжила: — Да я всех его родственников знаю. И потом, она хоть и старая, но красивая. — Девица покраснела.
— Старая — это значит лет тридцать? — спросил я.
— Ну да, а что, разве для пятнадцатилетнего такая не старая?
— Ты права, конечно, — подтвердил я. — Но, может, расскажешь подробнее? Каждый новый человек в этом паскудном деле может оказаться очень важным.
— Потому я об этом и вспомнила, — уже торжествующе заявила «болтушка». — А видела я Вадика с этой женщиной в кафе «На Гороховой». Мы туда с отцом заходили перекусить.
— Понятно, что на Гороховой, а в каком кафе? — решил сразу уточнить я.
— Это кафе так называется — «На Гороховой». Оно недалеко от ТЮЗа, напротив дома Распутина.
— Понятно, — сказал я, хотя, честно говоря, не очень понял, как почтенный отец семейства рискнул кормить дочь обедом в заведении, где, по моим сведениям, частенько собираются «отморозки» с бригадирами. — И что же?
— И ничего. Мы пили кофе уже, когда Вадик с ней пришел. Они нас сначала не заметили, потом Вадик ерзать стал, когда меня увидел. Она его о чем-то спросила, посмотрела на нас, улыбнулась и по руке погладила. Вроде успокаивать стала. А потом мы ушли.
— Как же она выглядела?
— Ну такая… эффектная блондинка. Модная очень. «От Версаче» все на ней.
— Именно «от Версаче»? — не выдержал я.
— Думаю, что да, потому что Маша Распутина в такой кожаной курточке на сцене дрыгается. А по телевизору говорили, что Распутина за нее восемь тысяч баков заплатила, потому что куртка «от Версаче».
— Ясно. С этим разобрались. Блондинка крашеная или натуральная?
— Крашеная, короткая стрижка, под мальчика. Чтоб моложе выглядеть, — добавила она ехидно.
— Глаза не помнишь какие? Овал лица? Рост?