Семенцов подтвердил и сказал, что мы — художники из Питера, из общественной организации по оказанию помощи провинциальным музеям. Он здесь и раньше бывал и вот решил с коллегой приехать.
— Сами мы, конечно, мало что можем, — добавил Дима, — но пытаемся, обиваем пороги, пишем. Иногда удается кое-кому помочь.
Я удивился, но промолчал. О таком обороте дела мы вроде не договаривались.
Ольга Леонидовна обрадовалась, пригласила нас к себе в кабинет, стала чаем угощать.
При этом я с горечью, но не без умиления подумал о том, как приветливы и доверчивы наши люди, особенно в провинции.
— Вы знаете, — сказала Ольга Леонидовна, — к нам приезжала три года назад, как раз перед пожаром, девушка-аспирантка из Москвы, она диссертацию писала по русскому фарфору. Так вот, эта самая Светлана два месяца здесь жила и сделала полную опись всех предметов коллекции с подробной характеристикой каждого. И после этого часто сюда наведывается. Каждый предмет чуть ли не облизывает, каждый завиток на росписи изучает.
— У вас пожар был? — с удивлением спросил я. Семенцова, казалось, этот факт вовсе не заинтересовал.
— Да, страху натерпелись! Но практически ничего не потеряли. На чердаке сено загорелось, мальчишки туда любили лазать, все думали, клад найдут. Мы почти все вынесли, и в первую очередь фарфор. И, представьте, какие замечательные люди у нас: ни одного предмета не разбили, не потеряли. Пострадала только угловая комната, погибло много хохломы, несколько прялок, шесть шкатулок палехских.
— Быстро погасили? — спросил я.
— Слава Богу, быстро. И ремонт сделали быстро. Добровольцы-энтузиасты нашлись, и райцентр помог.
— А куда же вы фарфор вынесли? — поинтересовался я.
— Сначала на улицу, в коробки складывали, потом перенесли коробки ко мне в подвал.
— А остальные экспонаты?
— Картины тоже ко мне, а остальное люди взяли по домам. Но вернули все до последней ложки! — гордо сказала Ольга Леонидовна.
— Да, натерпелись вы! — посочувствовал я. — А как девушка, диссертацию написала?
— Заканчивает. Недавно письмо получила от нее, снова к нам собирается.
— Понятно! Ну спасибо, Ольга Леонидовна, вернемся в Питер, главная забота будет — ваш музей, — сказал Семенцов, и мы стали прощаться.
То, что мы ничего не узнали о старожилах — обладателях фарфора, казалось, его ничуть не волновало.
На следующий день Дима вдруг сказал:
— Поедем в Вологду!
В Вологду так в Вологду. Но, приехав, к Ивану Васильевичу мы уже не пошли. Дима предложил:
— На охоту хочешь сходить?
— На какую охоту? — почему-то испугался я.
— В лес сходим, за зайчиками, птичками.