— Разве мы перебираем названия трав?
— Да. Помнишь?
— Нет, — признался Дьютифул. — Я слишком устал. Я уже не помню, что мы пробовали, а что нет.
Я положил руку Чейда на его медленно вздымающуюся грудь и подошел к столу, где были беспорядочно свалены вещи с его верстака. Полусгоревшая свеча показала свиток о том, как впечатать сообщение в камень, свиток об изготовлении сыра и старый пергамент о гадании по миске с водой. Все это дополняли пустой камень памяти, половинка лезвия ножа и бокал вина с несколькими увядшими цветами. Дьютифул присоединился ко мне.
— Сломанное лезвие? — спросил он.
Я покачал головой:
— Не важно. Он всегда спешил и пытался открыть разные вещи с помощью ножа, — я толкнул каменный блок памяти. — Откуда это взялось? Аслевджал?
Дьютифул кивнул.
— Он ездил туда несколько раз за последние пять лет. Его очень заинтересовало все, что ты рассказывал о крепости Кебала Робреда и Элдерлингов. Никто из нас не одобрял его приключений, но ты же знаешь Чейда. Он не нуждается ни в чьем одобрении, кроме своего собственного. Потом он внезапно прекратил эти поездки. Подозреваю, что-то случилось и напугало его здравый смысл, но он никогда не говорил об этом. Слишком гордый, он не хотел, чтобы кто-нибудь из нас смог получить удовлетворение от «мы же тебя предупреждали». В одной из поездок на остров он нашел комнату с разбросанными каменными блоками памяти, и привез небольшую сумку этих кубиков. Некоторые содержали воспоминания, в основном стихи и песни. Другие были пусты.
— И он впечатал что-то на одном из них, и послал его к тебе.
— Да.
Я пристально посмотрел на Дьютифула. Он медленно выпрямился, с волнением и надеждой.
— Ох. Это ключ, правда?
— Ты помнишь, что он сказал?
— Безусловно, — он сел на кровать Чейда, взял его руку, прикоснулся к нему Скиллом и громко заговорил: — Где фиалки расцветают в девичьей ложбине, мудрый старый паук сидит в паутине.
Мы оба улыбнулись. Но когда улыбка сползла с лица Дьютифула, я спросил:
— Что случилось?
— Никакого ответа. Он невидим для моего Скилла, как и раньше.
Я быстро пересек комнату, сел и взял руку Чейда. Я сосредоточился на нем и использовал одновременно голос и Скилл. Где фиалки расцветают в девичьей ложбине, мудрый старый паук сидит в паутине.
Ничего не случилось. Просто вялая рука Чейда в моей.
— Может, он слишком слаб, чтобы ответить, — предположил Дьютифул.
— Тише.
Я молча откинулся назад. Фиалки в девичьей ложбине. Фиалки в девичьей ложбине. Что-то было, давно, очень давно. Что-то было со мной. Статуя в Женском саду. Она стояла в дальнем углу, под нависающими ветками зарослей слив. Там, где тени были глубже, и прохлада сохранялась даже в разгар лета, была статуя Эды. Она сидела, положив руки на колени. Старая статуя. Я вспомнил крошечные папоротники, растущие в замшелых складках ее платья. А еще — фиалки на коленях.