— Неразумно заставлять курьера ждать так долго, но сейчас еще хуже оставлять мою даму без партнера на второй танец. И потом — это все-таки важнее. Пожалуйста, передайте курьеру мои извинения из-за этой задержки и присмотрите, чтобы его хорошенько накормили. Скажите ему, что я приду сразу же после второго танца, — у меня не было никакого желания заниматься делами. Сегодня вечером меня призывал праздник. Внезапно меня осенило. — Нет! Пригласите его присоединиться к нам. Скажите ему, чтобы он повеселился сегодня, а завтра в полдень мы все обсудим.
В моей жизни не было ничего такого, что могло бы отвлечь от сегодняшнего вечера.
— Ее, сэр.
— Рэвел?
— Ее. Курьер девушка, сэр. Ну или очень юная женщина. Конечно, я уже предложил ей еду. Я бы не стал пренебрегать тем, кто пришел к вашей двери. Не говоря уже о том, кто, кажется, прошел долгий и трудный путь.
А музыка играла и Молли ждала. Пусть лучше ждет курьер, чем Молли.
— Тогда предложите ей комнату, и спросите, хотела бы она принять горячую ванну и пообедать завтра перед нашей встречей. Сделайте все возможное для ее удобства, Рэвел, и завтра я уделю ей столько времени, сколько потребуется.
— Будет сделано, сэр.
Он развернулся, направляясь в холл, а я поспешил в Большой зал Ивового леса. Две высокие створки дверей были распахнуты, стены из золотого дуба блестели в свете камина и свечей. Музыка, шорох и перестук танцующих лились в коридор, но как только я приблизился, музыканты проиграли последний припев, и с веселыми криками первый танец был закончен. Я закатил глаза, понимая, что опоздал.
Но, войдя в зал, навстречу волне аплодисментов, я увидел, как партнер Молли важно кланяется ей. Мой пасынок выручил мать, разделив с ней первый танец. Молодой Хирс весь год рос как на дрожжах. Он был красив суровой красотой отца, Баррича, но лоб и улыбчивый рот достались ему от Молли. В семнадцать лет он был на голову выше нее. Сейчас его щеки пылали после быстрого танца, да и Молли не выглядела расстроенной. Она подняла голову, наши глаза встретились и она улыбнулась. Я благословил Хирса и подумал, что надо будет сообразить более материальный способ передать ему мою благодарность. В другом конце комнаты его старший брат, Джаст, прислонился к очагу. Неттл и Риддл стояли рядом; на щеках моей старшей дочери пылал румянец: я знал, что Джаст дразнит сестру, и что без Риддла тут не обошлось.
Я пошел через зал к Молли, поминутно останавливаясь, чтобы поклониться и ответить на приветствия гостей, окликавших меня. Здесь собрались совершенно разные люди. Среди аристократов и мелкой знати нашего округа в изысканных льняных штанах, отделанных кружевом, стояли лудильщик Джон, деревенская швея и местный сыродел. Их праздничные одежды, может быть, были немного устаревшими, а некоторые даже хорошо поношенными, но они были тщательно вычищенными, а блестящие венки и веточки остролиста — совершенно свежими. Молли сделала отличные ароматические свечи, и запахи лаванды и жимолости наполняли воздух. Языки огня раскрашивали стены в медово-золотой цвет. Большой огонь полыхал во всех трех очагах, поджаривая мясо на вертелах, за которыми следили краснолицые деревенские парни, получившие шанс подзаработать. Несколько горничных стояли у бочек с элем в углу зала, наполняя кружки танцоров, когда стихала музыка.