– Лара, – беря ее под руку, указал на меня Рустам, – коллега твой, тоже мент. Только ты – будущий, а он – бывший. – И опять стал заводиться. – Команда подбирается – менты, коммуняки красные… Ничего, кончилось ваше время, и тех, и других. Наше настало!
– Все, друзья, – мягко прервал его Сабир, поднимая бокал. – У нас гость – отдыхаем, веселимся, поем песни.
– Вот что, дорогой, – сказал Сабир Рустаму, когда Сергеев и Лариса уехали, – запроси Котяру об этом сером художнике. Подробнее пусть сообщит. Не верю я ему. Но это хорошо. Может быть, даже очень хорошо. – И улыбнулся ледяной восточной улыбкой.
В гостиницу я вернулся поздним вечером, усталый, злой. Что-то не то получается. И я совсем не тот, каким должен быть. А может, это хорошо? Даже очень хорошо?..
Я позвонил Ларисе и предложил ей погулять немного,
– Погулять? – радостно удивилась она. – Просто так? Так поздно? Бегу.
В коридоре я столкнулся с придурком Юриком.
– О! – приятно удивился я. – Привет тебе! Ты чего тут делаешь?
– Чего-чего? Живу здесь. На законных обоснованиях. Пусти, я спать хочу.
Я притянул его за ухо к себе, конспиративно огляделся и прошептал:
– Ты деревянный сортир у автобусной станции знаешь?
Юрик тоже огляделся, насколько ему позволяло зажатое моими пальцами ухо, и тоже шепотом признался:
– Знаю.
– Будешь меня пасти – я тебя в нем утоплю.
– А я при чем? Мне сказали – я сделал, – почти заорал он. – Пусти, дурной.
– И у меня так же: сказал – сделал, понял? Спокойной ночи, стало быть.
Мы встретились в холле и вышли на улицу. Был хороший вечер – безветренный, свежий, холодный. Лариса взяла меня под руку.
Гостиница, старое здание еще тех времен, замыкала центральную площадь. Напротив стройной чередой своих квадратных колонн тянулись старинные Торговые ряды, обезображенные наглыми латинскими вывесками и рекламными щитами, киосками и ларьками с изобильными завалами примитивных «видеошедевров», сигарет и сладостей для употребления вне страны-производителя, сверкающей стеклом и этикетками импортной бормотухи, которую стыдятся и боятся пить даже ихние бомжи. До тошноты загадив столицу, и сюда добралась западная культурка со своим мусором, вся Европа у нас свалку нашла.
– Как оккупация какая-то, – зябко пробормотала Лариса.
– Так и есть, – зло согласился я.
– И все это схвачено, все это крутится, все это – деньги и кровь… Почему?
– Потому что зло алчно и активно. У него всегда ясная цель. А добро первым не стреляет…
Лариса иронически усмехнулась:
– Ну да, оно ждет, когда перебьют половину лучших его бойцов, а уж потом…