— Нам тоже было очень приятно, — оживленно ответила она. — И добро пожаловать в Херлингем. Приходите как можно чаще. Вы почти стали членами нашей семьи.
Не успели Сесил и его брат уйти, как хозяйка дома пришла к выводу, что старший из братьев оказывает Одри особые знаки внимания. Она была приятно удивлена, отметив, что они хорошо смотрятся вместе. От ее внимательных глаз не ускользнуло и то, что, пока они разговаривали под птичьим деревом, взгляд Одри пару раз остановился на Сесиле. Она вдохнула сладкий воздух и внутренним чутьем ощутила зарождение новой любви.
В ту ночь Одри лежала в постели и размышляла над страстной влюбленностью, которая внезапно изменила ее мир. Она не могла спать, но была слишком утомлена, чтобы читать. Она слышала далекие свистки полицейских, патрулирующих улицы. Теплый бриз проникал сквозь открытое окно, принося с собой запах апельсиновых деревьев и жасмина. Но ни сладкие ароматы сада, ни бодрящий свист не приносили желанного успокоения ее встревоженной душе. Было сыро и слишком жарко, чтобы выбрать удобное положение и просто лежать. Поэтому она сбросила одеяло и сквозь голубые тени босиком прошлепала по ступенькам к двери. И только очутившись в саду, она снова вдохнула полной грудью. Ступни были влажными от росы, такой прохладной и приятной. Шагая след в след их шагам по саду, Одри вспоминала тот краткий разговор с Луисом, который так взволновал ее. Она вызывала в памяти его непринужденную улыбку и далекий свет в глазах, задерживалась мыслями на его пугающей непредсказуемости и невероятной импульсивности. Он жил вне правил, которые придумали люди их круга, следовал своим желаниям, не думая о протоколе и этикете. Одри попала в плен очарования этого мужчины, чей необъяснимый шарм очень резко контрастировал с тем, что он говорил. Она не могла ни с кем сравнить его — он был единственным в своем роде. И хотя интуиция подсказывала, что увлекаться им опасно, Одри не могла сопротивляться вихрю эмоций. В Луисе было что-то устрашающе неизведанное, и в то же время до боли знакомое. Она чувствовала, что горит от страсти.
Когда Одри вернулась в постель, сладкий сон очень быстро пришел к ней, нежно окутав ее душу. В сумеречном свете своего воображения она танцевала с Луисом на старых брусчатых улицах Палермо. Их тела слились воедино. Сквозь платье она чувствовала жар его тела и теплоту дыхания, и они оба знали все па так хорошо, словно танцевали вместе всю свою жизнь.
В начале марта, вернувшись в Буэнос-Айрес после шестинедельного пребывания на уругвайском курорте Пунта-дель-Эсте, Гарнеты к своему разочарованию обнаружили, что если уважение людей к Сесилу Форрестеру продолжало стремительно расти, то его брат не прилагал никаких усилий, чтобы завоевать хоть малую его толику. Безусловно, странные поступки Луиса не ускользнули от зорких глаз «крокодилиц», которые были очень рады посудачить о нем во время «пленэров», устраиваемых по четвергам в неухоженном саду Дианы Льюис.