Бушуев обнял за плечи Геннадия и, усадив его рядом с собой на кровать, спросил:
— А ты посылаешь матери деньги?
— Мама пока обходится, а мне не хватает…
— Не хватает?! Тебя же одевает, обувает и кормит государство!
— Ты разговариваешь, как обыватель…
— А ты бы отзывался поуважительнее об обывателе.
— Я говорю об обывательской точке зрения, — поправился Астахов.
— Женщина, давшая тебе жизнь, воспитание и, наконец, профессию, живет на четыреста рублей пенсии, а ты, ее сын, делаешь подарки стоимостью в две тысячи рублей! Я спрашиваю тебя, Астахов, какая это точка зрения?
— Побереги свои лекции о морали для другой аудитории! — бросил Астахов и, вскочив с кровати, подошел к окну. Помолчав, он повернулся и резко спросил:
— Деньги даешь?
— Денег не дам, — в тон ему ответил Бушуев.
— Да ты, Леша, пойми, — взмолился Астахов, — это же долг офицерской чести!
— У тебя своеобразное понятие об офицерской чести. Оставить без поддержки мать, закружить голову девушке и отвернуться от нее, незаслуженно оскорбить человека, любившего тебя, как сына, отличного техника, оберегавшего твою жизнь, сорвать боевое задание командира — все это можно, здесь молчит твоя человеческая совесть и офицерская честь. Но оказаться не хозяином слова в глазах взбалмошной, легкомысленной девчонки…
— Я не позволю тебе так отзываться о женщине!
— Вызовешь на дуэль?
— Дундук! — выругался Астахов и бросился на постель, положив ноги на спинку кровати.
— Ты же знал, что по приказу командира полка у тебя удержат стоимость горючего.
— Нет, не знал. Я сделал подарок раньше, чем случилась вся эта история с педалями руля направления.
Бушуев взял стул и, поставив его возле кровати, сел рядом с Астаховым:
— Помнишь, Гена, комсомольское собрание? Николаев сказал тогда: «…Я не могу, не имею права истратить себя на пустяки!» Очень точная и верная мысль! У меня эти слова не выходят из головы; жаль, что прошли они мимо твоего сознания. Ты не злись, потому что, когда человек зол, он слеп и ничего не понимает. Давай как старые товарищи, как друзья разберемся в этом вопросе.
— Ну? — глядя в потолок, произнес Астахов.
— Почему ты, Гена, растрачиваешь себя по пустякам? Ведь ты хороший, способный летчик. Сказать по правде, я завидую тебе. Не удивляйся, хорошая зависть — родная сестра соревнования. Ведь ты способен на большие, смелые дела и поступки, а вместо этого… Вот возьми хотя бы случай с техником Сердечко. Ведь это клад, а не человек! Левыкин отличный техник, даже изобретатель, но он и в подметки не годится Сердечко. В чем главное достоинство Остапа Игнатьевича? Самолет — это его хозяйство, и, как всякий рачительный, бережливый хозяин, он душу свою вкладывает в машину, бережет ее, заботится о ней. А ты оскорбил такого человека…