— Вы должны принять раздел. Британцы уходят 14 мая, и тогда тайная борьба грозит перейти в открытую войну.
— Этот раздел слишком унизителен для арабов, — в словах Мухаммеда прозвучала глубокая печаль.
— Мы не хотим вас унизить; нам просто нужен кусок земли, где мы могли бы жить. Мы вполне можем избежать войны.
— Боюсь, что нет. Нет такого человека, который не готов погибнуть за родную землю. К тому же критерии раздела не учитывают реальную ситуацию в Палестине. Как можно превратить Хайфу в еврейский город? — Мухаммед посмотрел Луису в глаза, надеясь увидеть понимание.
— Наверное, раздел можно было бы сделать и лучше, но что сделано, то сделано, и мы согласились. Это всего лишь клочок земли, мы с болью отказались от тех мест, которые считаем священными, но должны принять и то, что нам выделили.
— Ты понимаешь, что начнется после раздела?
— Я уже стар, Мухаммед, и у меня нет ни малейшего желания с кем-то воевать. Я отдал бы жизнь, чтобы прекратить войну, но также отдал бы ее за то, чтобы избежать раздела.
— В таком случае, не исключено, что ты видишь нас в последний раз.
— Я знал тебя еще ребенком, а твоего отца любил, как старшего брата, — в голосе Луи прозвучало волнение. — Даже не знаю, что бы он сказал, если бы увидел все это... Для многих из нас раздел повлечет разрыв с друзьями.
— Так ведь вашими стараниями провели границы.
— Нам всего-то и был нужен клочок земли, пусть даже совсем маленький. Мы устали скитаться, нам надоело, что к нам относятся, как к существам низшего сорта, убивают и гонят из домов. Мы просто устали, Мухаммед.
Больше они не об этом не разговаривали. А просто ели баранину с пряностями, приготовленную Сальмой, вспоминали несравненный фисташковый торт, который готовила Дина, мать Мухаммеда, и курили египетские сигары, столь любимые обоими.
На прощание они крепко обнялись; казалось, они знали, что видят друг друга в последний раз.
Им действительно не суждено было больше увидеться. О случившейся трагедии Мухаммед узнал лишь день спустя и долго плакал в одиночестве, как всегда оплакивал тех, кого любил. В тот день к нему в дом пришла Марина в сопровождении Изекииля, чтобы сообщить ужасное известие.
На следующее после свадьбы утро, 15 февраля, Луи, Михаил и Ясмин собирались обратно в Тель-Авив. Ясмин все пыталась уговорить свою тетю Мириам поехать вместе с ними.
— Ты так давно не была в Тель-Авиве! — убеждала ее она. — Он так преобразился, ты его просто не узнаешь. Это же наш город, только наш и ничей больше, и он так отличается от Иерусалима.
— Но ты же родилась здесь, — ответила Мириам. — Тель-Авив, как ни крути — новый город, в отличие от Иерусалима... Лично я не смогла бы жить ни в каком другом месте...