— Заткнись! — огрызнулась Джулька.
— Ивке хочешь понравиться, да? Шиш тебе! На черта ему твои кучеряшки?
Джулька покраснела.
— Дурак! — сказала она. — Это у тебя кучеряшки, а у меня нормальные волосы. Между прочим, лучше, чем у вашей Рэмы-мэмы.
— Охо-хо-хо! — расхохотался Ромка. — «Лучше»!.. У нее косы. Поняла — ко-сы! А у тебя что? Бэ-э-э, кочори[17], как у барашка.
Такого издевательства Джулька вынести не смогла. Она вскочила с места, бросилась к брату и, ткнув его пальцем в нос, выпалила:
— Ненормальный! Ненормальный! Ненормальный!..
На этом конфликт был исчерпан.
Ромка с независимым видом походил по квартире, так, чтобы все убедились: в руках у него ничего нет.
— Что сегодня на ужин? — спросил он.
— Будет сациви. Но не скоро, когда папочка придет.
— Тогда я пока погуляю.
Ромка надел мичманку, подаренную ему моряками после концерта в госпитале. Она была изрядно потрепана, но зато с настоящим, шитым золотом крабом. Кроме того, Алик вырезал специально для нее вставку из тонкого стального листа, отчего верх фуражки туго натянулся и приобрел форму идеального круга.
— Мама, он чего-то задумал, — сказала проницательная Джулька.
Но Ромка уже спускался по лестнице. Во дворе никого не было, если не считать Ивы.
— Привет! — крикнул ему Ромка и добавил: — Завтра, между прочим, я хороший сюрприз всем сделаю.
Свистнув своему псу, он перелез через кирпичную стенку и спустился в нижний двор. Уже оттуда раздался Ромкин голос:
— Фюрер! Ко мне!
Пес послушно затрусил к подворотне: он отлично знал, где следует искать хозяина.
Ромка перетащил кастрюлю с курицей в старую кухню; дело было наполовину сделано. Оставалось разбавить куриным бульоном толченые с киндзой орехи, добавить соли, перцу, пряностей и залить этим соусом поджаренные куски курицы.
Стряпать Ромка умел и любил. Вся его затея к тому и сводилась: приготовить тайком на старой кухне полную кастрюлю сациви, добыть на базаре вина, зелени, свежего лаваша и пригласить Каноныкина с ребятами.
— Прощальная закуска, — скажет им Ромка. — Прошу дорогих гостей к столу!
Можно расположиться тут же, в нижнем дворе, под сиренью, можно потащить все припасы к Персидской крепости, какая разница. Главное, чтоб была душевная компания и чтоб потом, на фронте, Каноныкин, рассказывая своим друзьям из морской пехоты о здешнем житье-бытье, говорил бы:
— Были у меня кореши, когда я в госпитале валялся. Два парня ничего себе, но один, чернявенький, лучше всех! Шикарные проводы мне устроил. Между прочим, его Ромео звали…
Так, мечтая об успехе, который принесет ему задуманный сюрприз, Ромка колдовал над соусом. В кухне было полутемно, керосиновая коптилка без стекла едва мерцала. Поджарить курицу можно было на полуразрушенной плите, благо труба у нее общая с соседним домом, так что в темноте никто и не углядит тонкую струйку дыма.