Все взглянули на того, кто это говорил. Он был кривой.
— Так это же твои, Оканья, — сказал Маурисио. — Поди посмотри.
Оканья спохватился:
— Ты прав! Это наверняка они. Куда, вы говорите, они пошли?
Кривой показал, стоя в дверях:
— Туда, на жнивье, вон туда они только что пошли, кресло толкают, в него девчонку посадили.
— О, господи! — воскликнул Оканья. — Они ее разобьют!.. — И побежал разыскивать своих детей.
— Туда, туда! Они вон за тем холмом! — продолжал объяснять ему с порога кривой.
Оба мясника, Маурисио и Чамарис подошли к двери. Шофер сказал:
— Так эти ребятишки, что тут недавно прошли, — дети таксиста?
Маурисио кивнул, не отрывая глаз от жнивья. Оканья скрылся за бугром, торчавшим среди пашни.
— По крайней мере, — сказал Кока-Склока, — хоть кого-то поразвлечет эта благословенная колесница.
Кресло на колесах увязло во впадине между двумя буграми, у входа в бывшее убежище, где теперь устроили жилье.
— Амадео!
Дети, вздрогнув, обернулись на голос отца.
— Вы с ума сошли! Ненормальные! — крикнул он им, задыхаясь.
Петрита слезла с кресла. Ее братья молча ждали. Отец подошел к ним.
— Ничего лучшего не придумали? Злодеи! Разбойники!
Он взглянул в сторону, там что-то шевельнулось. Из-за рогожи, закрывавшей вход в убежище, вышла женщина в черном, она молча смотрела на них, скрестив руки на груди.
— Добрый вечер, — сказал Оканья.
Женщина не ответила.
— Какой стыд! — продолжал Фелипе, обращаясь к детям. — Разве вы не знаете, что это кресло — ноги бедного калеки, который не может ходить? Когда вы научитесь хоть что-то уважать? Ты ведь уже большой, Амадео, пора бы соображать, что к чему. И сестренку чуть не разбили! Надо же, что придумали! Ну-ка, помогите мне вытащить эту штуку.
Мальчики бросились помогать. Оканья толкал кресло за спинку, а мальчики крутили колеса. Они прошли мимо убежища — женщина не шелохнулась и продолжала пристально смотреть на них.
— Дети… — сказал ей Оканья. — Нельзя оставить ни на минуту.
Та чуть качнула головой. Преодолев небольшой подъем, они увидели дом Маурисио.
— В какое положение вы меня поставили перед этим человеком? Что я ему теперь скажу? Видите, что вы натворили? Ну-ка, шагайте в сад к маме и сидите там до самого отъезда. Поняли?
— Да, папа, — ответил Амадео.
Оканья заколебался:
— Или нет, постойте, оставайтесь здесь, если хотите, но без глупостей, договорились?
— Да, папа. Мы больше не будем.
— Какие озорные ребята! — сказал Маурисио. — Надо же, что выдумали.
— Ума у них еще ни на грош, — ответил Оканья, ставя инвалидное кресло к стене.
— Такой возраст, — ответил высокий мясник. — У них ничего плохого на уме не было.