— Дьявол?
— Не самый скверный дьявол, другой. Не знаю, какой, но другой. Такой, который сразу околдовывает, пленяет, — вот все, что я могу тебе сказать.
— Говори потише, услышат…
— Если бы все дьяволы были, как ты, святой Петр остался бы без работы.
— Тогда за что ты меня называешь дьяволом? Не вижу причины.
— Есть за что, девочка. Уверен, что есть причина.
— Я что-то сегодня нервничаю, Сакариас. Но знаешь, мне с тобой хорошо. Я думаю, не по той ли самой причине?
— Выпей вина. Где твой стакан?
— Не двигайся, сиди, как сидишь, не хочу, чтобы все видели мое лицо, сиди на месте.
— Хоть дырку в столе локтем проделаю, а не сдвинусь, как солдат на часах.
— Говори, говори еще, Сакариас.
Кармен оглянулась и вдруг испуганно прижалась к Сантосу. Красная луна, огромная и близкая, выкатилась из-за горизонта у них за спиной.
— Что, дорогая?..
Кармен расхохоталась:
— О, господи! Это же луна. Она взошла так внезапно, что перепугала меня до смерти. В жизни не видела, чтоб луна появлялась вот так, вдруг! А мне показалось бог знает что!
— Знаешь, ты и меня напугала. Только чудом мы оба не покатились под откос.
Она смеялась, спрятав лицо у него на груди.
— Милый мой. Так испугаться луны — да я просто дурочка! Но так неожиданно, такая огромная и красная…
И они оба, остановившись на полпути, стали смотреть на лупу, которая отдалялась от горизонта, с трудом поднимая свое широкое красное лицо над черной равниной. Кармен глядела на нее искоса, прижавшись лицом к груди Сантоса.
— Какая большая!
— Знаешь, на что она похожа? — спросил Сантос.
— На что?
— На гонг.
Она оторвала щеку от рубашки Сантоса и повернулась к луне лицом:
— Да, похоже, верно.
— На большой медный гонг. Ну, пойдем.
Они поднялись на плоскогорье Альмодовар. Оно было ровное, как стол, и круто обрывалось к насыпи железной дороги; в длину метров триста, в ширину — не более ста. Они пошли поперек плато, повернувшись спиной к луне, и вышли к противоположному склону. Отсюда был виден Мадрид. Море огней вдали, Млечный Путь, расстелившийся по земле, черное масляное озеро с бесчисленными мерцающими огоньками, которые плавали в нем, и от них высоко в небо вздымалось неяркое зарево. Это озеро неподвижно висело под мадридским небом, как фиолетовое покрывало или светящийся дымный покров. Они сели рядышком над обрывом, лицом к насыпи. На черноте полей сверкали россыпи других галактик, поменьше — то были окрестные городки и поселки. Сантос показывал пальцем и говорил:
— Вон там, справа, — Викальваро. А вот это — Вальекас…
Вальекас лежал слева внизу, почти у подножья плоскогорья. Они находились на высоте восьмидесяти — ста метров над ним. Неизвестно почему, они говорили шепотом.