— Ну да, я же тебе говорила, не помнишь, что ли? — спросила Мария Луиса.
— Помню. Прямо-таки пожирают друг друга глазами.
— Не хочу я смотреть, лучше оставить их в покое.
Рикардо подставил ухо.
— О чем вы там? — прошептал он. — И мне скажите.
— Какой любопытный! — отрезала Мария Луиса. — Мало ли какие у нас дела.
— Государственный секрет, — добавил, смеясь, Самуэль.
— В общем, я представляю себе, в чем дело. Прекрасно знаю, о чем вы болтаете.
— Ну, если ты такой умный, не задавай вопросов.
Лоли, Фернандо, Марияйо и еще одна девушка подняли страшный шум и досаждали Лукасу, стуча кулаками и стаканами по доскам стола и скандируя:
— Му-зы-ка! Му-зы-ка! Му-зы-ка! Му-зы-ка!..
Лукас заткнул уши.
— Больно хитры, — сказал он им, — если воображаете, что этой чепухой чего-нибудь добьетесь. Меня не переупрямишь.
— Му-зы-ка! Му-зы-ка! Му-зы-ка!..
К ним присоединилась пятерка с другого столика. Фернандо встал и подошел с бутылкой угостить их вином.
— Небольшой гостинец от нашей банды, — он бутылкой указал на стол, за которым сидели его товарищи.
Все пятеро зааплодировали. Мигель сказал:
— Вино кончается, надо заказать еще.
Самуэль повернулся к стене и продул мундштук трубки: вылетел шарик золы. Все Оканья уже были на ногах. Они вышли на середину сада, Петра гнала детей перед собой, как стадо.
— Быстрей, ребята, — говорила она, — пошли. Ничего не оставили? Нинета, голубушка, посмотри, пожалуйста.
— Не беспокойся.
Она посмотрела под скамейками, по углам, возле навеса. Уже совсем стемнело. Все прошли в коридор, столик стоял свободный в полутьме сада. Последней ушла Нинета.
— Вы уже уезжаете? — сказала с порога кухни жена Маурисио.
— Да, Фаустина, пора, пора, — ответила Петра.
Фаустина вошла за ними в зал. У стойки расступились, пропуская их.
— Что ж, старик, ладно, — сказал Маурисио, выходя из-за стойки.
— Нам пора, — сказал Фелипе, кивая всем головой.
— Значит, день прошел хорошо, — продолжал Маурисио и, взглянув на Хуанито, добавил: — Ты большой озорник, а? — И снова поднял голову — Вот и провели день на воздухе.
— Конечно, — ответил Оканья.
Петрита подошла к игрокам и уставилась на паралитика.
— Мы вам очень благодарны, — сказала Петра, — за оказанное нам гостеприимство. — Она повернулась к Фаустине в знак того, что благодарность относится и к ней. — Вы уж знаете, незачем еще раз повторять, как только приедете в Мадрид…
Алькарриец, шофер, пастух, Чамарис и оба мясника молчали, деликатно отступив в сторону. Только Лусио со своего места продолжал разглядывать гостей, словно изучая прощальную церемонию.