— Да, я тоже думаю, что нынче вечером у нас получился слишком уж высокий паводок, — улыбаясь, подтвердил Маурисио. — Если в августе она такая, то в феврале унесет всю провинцию. По-моему, вы самую малость преувеличили.
Пастух засмеялся:
— Конечно, вам просто так показалось. Все дело в том, как рассказать: если к какой-нибудь цифре добавить нолик-другой…
— Я вижу, вам нравится ее вздувать, — сказал Лусио. — Вы говорите, что река вас приводит в ярость, а сами воодушевляетесь и еще как распаляетесь, когда о ней рассказываете. Видно, в конце-то концов вы ей верите, правда?
— С надлежащим уважением, — ответил пастух, — и на расстоянии. Ополоснуть ноги да посидеть на берегу — вот и все доверие, которое я ей оказываю. А на что я люблю посмотреть, так это на первый ее наскок, когда она разъяряется, как бык, и набрасывается на все, до чего может добраться, я такое не раз видел. Зрелище это, честно скажу, мне по душе. Особенно первый наскок. Здорово!
— Должно быть, когда вы без овец.
— Конечно, скотина в загоне. Нет уж, пока я пастух, в Васиамадриде баранинки больше не поедят, даю вам слово.
— Интересно, как овцу могло унести так далеко, пусть даже при самом большом паводке. Как это случилось?
— Очень просто, — ответил, смеясь, пастух. — Во-первых, они такие тощие, крупный кузнечик и то больше потянет, а во-вторых, я все выдумал. И выдумывать это мне пришлось потому, что хозяин стал от меня требовать, чтоб я нашел овцу, которую унесла Харама, и показал ему шкуру, когда еще непогода не кончилась. И ругался последними словами. Я, конечно, ответил, что хорошо, мол, сейчас иду, пошел и взял колоду карт, да и просидел до самой ночи, а утром явился к хозяину серьезный, как король треф, и рассказал, что овечка пошла на обед бродягам в Васиамадриде, а шкуру ее продали за гроши первому встречному. Хозяин-то и принял все за чистую монету, — мол, что поделаешь, бог с ней, больше искать не надо. Он остался в полной уверенности, что так и было, потому что в деле совсем ничего, ну ничего не смыслит, а я преподнес ему этот бред с самым серьезным видом. Вот и вся история.
Мужчина в белых туфлях поднял голову:
— Вы нас очень развлекли, Амалио, порассказали про року и про все эти штучки, но сегодня она кому-то принесла большое горе.
— Так уж водится, — сказал пастух, — кому радость, кому слезы. Иначе и не бывает: одно и то же кого-то рассмешит, а кого-то заставит плакать. И на Хараме это не впервой, так бывало испокон веков. Сюда давным-давно приезжают купаться, еще войны в помине не было, а уже приезжали, так что это вошло в обычай с доисторических времен, и каждое, каждое лето тонут то три, то четыре мадридца. Как давно вы в Косладе?