— Это ее дело. Мне-то что.
Самый прямой путь от Кослады — вдоль железнодорожной линии и до самого переезда. Туфель ему было не жаль. Пока были новые, он их берег. А теперь он глядел под ноги, только чтобы не запачкаться мазутом и не споткнуться о шпалы. Временами, когда никто на него не смотрел, он шел, балансируя, по рельсу. У сторожки на переезде девочка в красном платье сгоняла с расстеленного на траве белья забравшихся на него кур. На листьях винограда, обвивавшего вход в сторожку, осела паровозная копоть. Девочка, заметив его, перестала сгонять кур. Она не засмеялась, увидев, как он идет по рельсу, но через минуту крикнула:
— Берегись!
Мужчина в белых туфлях резко обернулся, — она над ним подшутила и убежала в дом, как нашкодивший котенок. На переезде мужчина сошел с линии и свернул направо. Тут он шагал осторожно, чтобы белый верх туфель не запылился.
Возле кафе он столкнулся с Хустиной и ее матерью, в руках у них были кошелки.
— Добрый день.
— День добрый.
Девушка оглядела его с головы до ног и пошла дальше, на ходу закрываясь от солнца пестрым платком.
— Что нового?
— Ничего. Сами видите.
— Стаканчик?
— Пожалуй.
Посмотрел наружу. Вдали виднелись черные силуэты обеих женщин. Постучал пальцами по стойке. Услышав, как Маурисио поставил на стойку стакан, он обернулся.
— Хулио был вчера вечером?
— Который из двух?
— Управляющий.
— Нет, управляющий не заходил. Другой — был.
— А сегодня придет?
— Кто, управляющий? Наверно.
Мужчина в белых туфлях пригубил вино и снова посмотрел наружу.
— Ну и жара.
— Что и говорить, жара. Будто только и дожидается воскресенья, чтобы еще наддать.
— Да, у жары праздников нет, — вмешался Лусио. — Интересно посмотреть на реку в этот час: наверно, народу там кишмя кишит.
— Должно быть, — согласился вновь пришедший и обернулся к Маурисио. — Ты уверен, что он придет?
— Думаю, что придет, я же сказал. Почти наверняка придет, ведь сегодня праздник.
Посмотрел на мужчину в белых туфлях и направился к мойке. Тот ничего не сказал. Все трое как будто чего-то выжидали.
— Боюсь, не делали ли мы глупости всю жизнь, — сказал, помолчав, мужчина в белых туфлях. — Пожалуйста, Маурисио, еще стаканчик.
Маурисио взял стакан и посмотрел на гостя с любопытством. Осторожно, не то спрашивая, не то утверждая, сказал:
— Вы-то, верно, знаете, что хотели этим выразить?
— Что я хотел выразить? Конечно, знаю. Ну зачем я приехал в Косладу? Чего ради?
Молчание.
— Вам виднее.
— Я знаю только, что лучше мне было остаться в родных краях. Куда как было б для меня полезней. Но все начинаешь понимать слишком поздно.