— Пойдем, Тито, нас ждут. Если б они знали, что мы все еще стоим тут…
Ниже плотины река, вырываясь из затворов водослива, вновь обретала стремительность. Там она бежала по неглубокому ложу среди валунов и красных полос отмелей с зелеными пучками пырея. Здесь вокруг было много закусочных — небольшие одноэтажные домики, рассыпанные вдоль реки. Одни стояли высоко, на холме с песчаными склонами, другие — у самой воды, у плотины, так что отсюда видны были только их крыши да увитые виноградом беседки, битком набитые людьми. Отчетливо доносились голоса и взрывы смеха, стук кулаков и кружек о деревянные столы, дым и запах еды; видно было, как под раскидистыми ветвями огромной шелковицы снуют с подносами в руках девушки, меж которыми иной раз мелькал новоявленный официант в белой куртке и с галстуком-бабочкой. В двух закусочных, расположенных на самом верху, мимо которых сейчас проходили Тито и Мигель, собралась публика поспокойней. Здесь за трапезой посетители тихо и мирно беседовали. Мигель и Тито свернули на дорогу, ведущую к шоссе, пошли вдоль проволочной сетки, ограждавшей справа виноградник. А слева от дороги тянулся неогороженный виноградник, куда со всех сторон беспрепятственно проникали ватаги ребят. Старик сторож ничего не мог с ними поделать, только швырял камнями и отчаянно ругался.
— Вот этому воскресенье действительно в праздничек, только пошевеливайся, — заметил Тито.
Ближе к шоссе стояли дома, окруженные глинобитными стенами, на которых сверху блестело битое бутылочное стекло.
— Вот уж это, по-моему, ни к чему, — сказал Мигель, указывая на стены. — Плохим человеком надо быть, чтоб такое устроить.
— Бывают люди, которые воровства боятся хуже лихорадки.
— Оно, конечно, никому не нравится. Но бороться с воровством вот так — не дело. И не столько само по себе это нехорошо, сколько потому, что этим самым выражают. Ну, что они нам показали? Ничего, кроме себялюбия и страха за свое добро.
— Это верно. Хорошего тут мало.
— Ведь надо же! Видно, тот, кто придумал эту штуку с битым стеклом, остался очень доволен. Уж наверняка был самый что ни на есть поганец и жадюга. Просто сукин сын.
— Правильно говоришь.
Они подошли к кафе Маурисио.
— Привет.
— Ну как, ребята? Хорошо искупались?
— Да ничего.
— Обедать, значит, здесь будете?
— Нет, на реке. Мы пришли за судками.
— Что ж, отлично. Вам еще вина? Вижу, с тем, что налил утром, вы хорошо управились.
Маурисио взял пустые бутылки со стойки. Лусио сказал:
— Слушай, налей им по стаканчику, я угощаю, а заодно и всем нам налей.
Мигель обернулся: