— Если вас не устраивает моя работа, извольте листок бумаги. Дело нехитрое — через пять минут у вас на столе будет мое заявление. — Калнынь резко поднялся.
Встал и Белов, смерил Калныня презрительным взглядом, холодно осадил:
— Ты писал заявление, когда тебя назначали завотделом? Нет! Ну и сейчас как-нибудь без заявлений обойдемся. Тоже мне, адвокат нашелся.
— Я головой ручаюсь за этого человека.
— Ты бы лучше приберег ее для себя, еще пригодится. Чекист липовый. — Белов выбрался из-за стола, пересек кабинет, подошел к массивному двухдверному сейфу, не без труда открыл верхнюю его половину. Вынув из сейфа листок бумаги и не оборачиваясь к Калныню, начал перечислять: — Жена — дочь бывшего кулака, немецкого старосты, бандита Озолса; была замужем за националистом, немецким прихвостнем Лосбергом; после войны репрессирована и сослана в Сибирь. Лучшие друзья: один сбежавший от Красной Армии пьянчуга, другой — без родни, потому что вся она в Англии. Вместе со своими дружками оказался в территориальных водах Швеции один раз, потом с теми же шведами вступил в преступный сговор… И никто не знает, был ли перерыв между первым разом и вторым. Вечно всем недоволен, любое постановление партии и правительства принимает в штыки, мудрит, мутит людям мозги, Лиго празднует.
— А Лиго-то здесь при чем? — не выдержал Калнынь.
— Да при том, — Белов сунул листок в сейф, аккуратно закрыл его. — Скажи, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты.
— И то верно, — неожиданно спокойно согласился Калнынь, — моих друзей вы знаете, я ваших тоже.
— Что? — Белов резко обернулся. — Да ты никак угрожаешь мне?
— Никоим образом. Просто вы погостите в моем доме и укатите восвояси, а нам здесь жить. Для вас Банга темная лошадка, а для меня самое светлое и святое в жизни. Ребятишкам с улицы Энгельса не терпится сфабриковать еще одно дельце, бдительность показать, а вы потворствуете беззаконию, да к тому же, извините, Николай Иванович, несете стыдную чушь. Хотим заставить латышей поверить в нашу искренность, сплотить вокруг себя, позвать на борьбу за светлые идеалы коммунизма, а делаем все, чтобы их оттолкнуть.
— Ты соображаешь, что мелешь? — резко оборвал Белов.
— Я-то соображаю. И вам не мешало бы. Но, слава богу, партия состоит не из одних вторых секретарей Центральных Комитетов. У нее хватит мудрости разобраться, кто есть кто. Если мы снова начнем расправляться с такими, как Банга, то я отказываюсь быть с вами в одной компании, — тем же тяжелым, размеренным шагом Калнынь вышел из кабинета.
Белов проводил его недобрым взглядом, постоял, подумал и решительно направился к своему рабочему месту. Уселся в удобное кресло и набрал номер.