Глаза Филиппа заблестели.
— Элиан, вы самое великолепное создание, которое когда-либо встречалось мне в жизни. Но зачем?
— Мне просто интересно, как вы дальше будете выпутываться из этой истории, маркиз.
Филипп подошел так близко к графине, что она чувствовала его дыхание.
— Закончится все тем, что однажды утром вы проснетесь в моей постели, лежа у меня на плече.
— Быстрее, Филипп, у вас есть два часа.
Ухмыльнувшись, маркиз взял протянутый ему ключ и скрылся.
Графиня вздохнула и решила прогуляться до часовни, надеясь встретиться там с сестрой Филиппа. И ее надежды оправдались.
Могут ли помочь молитвы избавить от того, к чему были прикованы все мысли? Неужели строгий пост и исповедь в силах заставить забыть о том, что постоянно стоит перед глазами, когда закрываешь их? Беатрис шаг за шагом отдалялась от небольшой каменной часовни, в которую приходила рано утром, молилась, стоя на коленях и просила высшие силы помочь ей освободиться от наваждения, пока ноги не затекали и не начинали покалывать. Тогда, с трудом поднимаясь, она освящала себя крестным знамением и выходила на свежий воздух. В носу все еще ощущался запах ладана.
Надо будет уехать, думала она. Пока все хорошо, пока не произошло непоправимого. Беатрис поежилась, не смотря на довольно теплую погоду. После того разговора с графиней, она непрестанно ощущала тревогу, будто бы беда крадется по пятам. Кажется, после того недавнего вечера все внутри Беатрис пылало. Жар никак не выдавал себя наружно, кожа не горела, лицо сохраняло свой слегка розоватый цвет, но где-то глубоко, каждый раз возвращаясь мыслями к Элиан и ее признанию, жар вскипал, поднимаясь к сердцу, и оно начинало стучать быстрее. Знакомое ощущение. Иногда такое же чувство проявляло себя, когда она оказывалась в объятиях Бернара. Когда смогла, наконец, полюбить его. Но то чувство, которое возникало при воспоминаниях о поцелуе Элиан, назвать любовью у нее, — Беатрис, благородную женщину, с ярым религиозным пылом и строгим воспитанием, — язык не поворачивался.
Нет, в отчаянии подумала де Эспри, увидев приближающуюся к ней графиню. Почему-то подогнулись ноги. Она стиснула зубы и свернула в парк.
— Беатрис! — услышала маркиза позади себя голос.
Ускорив шаг, она упрямо двигалась вперед.
— Беатрис, подожди! — Элиан взяла ее за локоть. Де Эспри резко обернулась. — Я не кусаюсь, даю слово.
Беатрис молчала.
— Послушай, — начала графиня, все еще удерживая свою руку на локте маркизы. — То, что я тогда сказала…
Де Эспри облегченно вздохнула, думая, что графиня, хочет извиниться: