— О чем ты думаешь? — нарушил молчание Филипп.
— О Беатрис, — призналась Элиан.
Маркиз помрачнел.
— Не стоит. Зачем волноваться понапрасну? Ты же написала письмо.
Графиня кивнула. Что-то ее тревожило в последнее время. Она неясно ощущала какое-то беспокойство, но не могла понять, какое именно.
— Я хочу ее увидеть.
— Уверен, что она будет не против. Имей терпение.
РАУЛЬ.
— Графиня попросила передать это письмо моей сестре.
Рауль похолодел.
— Его передать лично в руки?
— Да, — кивнул Филипп, исподлобья посмотрев на Рауля. — Именно туда. Не бледней. Ответа не жди.
— Хорошо, месье, могу я узнать…
— Иди.
— Слушаюсь, месье, — он склонил голову и вышел.
Остановив коня у дверей высокого серого здания, Рауль спрыгнул, вступив ногой в кучу навоза. Он постучал, через некоторое время ему открыл человек. Он был очень крепок, суровое выражение лица, руки размером со ствол небольшого дерева. Объяснив от кого и по какому делу прибыл, помощник маркиза зашел внутрь. Впереди шел молчаливый великан, показывая дорогу.
Когда его привели в камеру — по-другому это назвать было нельзя, — где держали Беатрис, Рауль охнул, не сдержавшись. Внутри пахло лекарствами, чем-то жженым, болезнью.
— Маркиза! — выдохнул он. Никогда бы не предположил, что человек может измениться за столь короткое время. Беатрис взглянула на него потухшими глазами. Цвет лица был землистый, с зеленоватым оттенком, глаза обрамляли черные круги, руки были забинтованы. На столике стоял тазик с испачканными кровью тряпками, возле него лежали небольшое лезвие и банки. — Что они сделали?
— Рауль, — тихо прошептала слезу.
— У меня письмо от графини… — начал он. Глаза Беатрис вспыхнули, и на лице появилась слабая улыбка.
— Она знает, где я? — с надеждой спросила она.
Сердце Рауля сжалось.
— Нет, она просто передала вам письмо, — он положил письмо угасла так же быстро, как и появилась.
— Я умоляю тебя, Рауль, скажи ей. Просто намекни. Я не смогу здесь долго продержаться.
Когда Рауль покинул заведение, он уже знал, что ему нужно будет сделать. Филипп всегда был рядом с Элиан, если только она не просила оставить ее одну. служил маркизу, но то, что делал д’Эрлеви сейчас, выходило за все рамки морали. Он знал Беатрис, полную жизни, а то, что предстало перед его глазами сегодня — это просто плохая копия, подделка. Де Эспри была права, долго она здесь не протянет. Нужно скорее рассказать все Элиан, она наверняка как-нибудь сможет повлиять на Филиппа. Или что-нибудь предпримет сама. Что бы ни случилось потом, он никогда не простит себе, если сейчас оставит все, как есть.