– Витя, – она протянула руку. – Сядь рядом.
Он послушно опустился подле Аликс, коснувшись спиной ее бедра.
– Я хочу попросить тебя, – чуть слышно сказала она.
– Что угодно, – откликнулся он.
– Ты не мог бы пожить у меня? – еще тише сказала она. – Хотя бы недолго. Мне страшно.
Виктор молчал, ошеломленный ее просьбой. Близкие отношения, возникшие между ними на короткое время, естественным образом сошли на нет в последние месяцы беременности Аликс, а после родов она ни разу не попросила его остаться ночевать – словно перестала видеть в нем мужчину. Но он все же старался быть рядом, смирившись с ролью друга. Конечно, его обижала отстраненность Аликс, но он пытался оправдать ее усталостью и поглощенностью маленьким сыном. «Это пройдет, – уговаривал он себя, – однажды она вспомнит обо мне, и все будет хорошо» Но интуиция опера недоверчиво посмеивалась над его надеждой. И вот – она просит его пожить у него. Еще недавно он не стал бы брать эту долгую, невыносимую паузу…
– Прости, – она потянула шаль на голову, чтобы он не видел слез разочарования. – Прости. Иди… Ты иди…
Что ж он молчит, идиот! К кому ей еще обратиться, кто, кроме него, сможет защитить ее от безумного братца?
– Конечно, милая, – он погладил ее по плечу. – Конечно, я поживу с тобой и малышом. Вам нечего бояться. Я останусь так долго, как ты захочешь.
– Правда? – она снова открыла заплаканное лицо. – Это тебя не сильно обременит?
– Совсем не обременит, – улыбнулся он. – Совсем.
– Хорошо, – она тоже наконец улыбнулась. – Ты сейчас поедешь на работу?
– Да, милая, – он рукой отер ее слезы. – Но утром я заеду домой и привезу кое-какие вещи… если не возражаешь.
– Конечно. Я сегодня разгребу шкаф и выделю тебе место. В нем такой, знаешь, бардак. Ах да! Ты не мог бы машину завести и погреть пару минут, когда на работу поедешь? – спросила она. – А то аккумулятор сядет. Холодно.
– Конечно. Где ключи?
– Там, – она махнула рукой в сторону комода и зевнула. – Спать хочу.
– Конечно, – он склонился, чтобы поцеловать ее в золотисто-рыжий висок. – Спи, милая…
Ключи действительно валялись на хрустальном блюдце вместе с несколькими серебряными кольцами и браслетами. Цепочка одного из браслетов попала в верхний ящик комода и застряла в нем, мешая тому закрыться. Виктор немного выдвинул ящик, пытаясь высвободить цепочку, но что-то привлекло его внимание, и он не спешил этот ящик закрывать.
Фотографии – а вернее, обрывки фотографий. Каждая карточка разорвана на несколько кусочков, достаточно крупных, однако, чтобы Виктор разглядел счастливые глаза Аликс, стройную фигуру ее высоколобого спутника, их переплетенные руки. Он никогда не видел, чтобы она смеялась так, как на этих разорванных фотографиях – весь верхний ящик оказался забит ими. Виктор осторожно вытащил цепочку от браслета и прикрыл комод.