Чернокожие островитяне, ошеломленные подобным многословием, пораженные оказанным им ожесточенным сопротивлением, отступили, что-то ворча и порой издавая злобные выкрики.
– Бегите-бегите! Рысью, еще быстрее, иначе мы надерем вам задницы нашими саблями. Вот именно так! Как вы любезны, что улепетываете. Спокойной ночи.
И действительно, солнце уже клонилось к горизонту с той особенной быстротой, характерной для земель, близких к экватору. Через несколько минут, без предварительных сумерек, на берег упала темнота.
Пьер и Фрике вернулись на плот, устроились на нем со всем комфортом и заснули, как говорят матросы, «вполглаза».
Друзья отдыхали уже два часа, когда их разбудили чудовищные крики. За считанные доли секунды французы схватили оружие и тут же стали в оборонительные позиции.
Совсем недалеко, где-то среди деревьев полыхало зарево, расцвечивая черный горизонт алыми сполохами. Крики не смолкали и даже становились все громче и громче.
– Тысяча чертей! – тихо пробормотал Пьер ле Галль. – Кажется, там идет резня. Это ужасно. Даже пятьсот человек, с которых сдирают кожу живьем, не могли бы так вопить. Что же там происходит?
– Действительно, волосы дыбом встают, – согласился Фрике. – Возможно, они готовятся нас атаковать? Хотя это маловероятно. Эти вопли – крики людей, бьющихся в агонии.
– Что делать?
– Эх! Черт возьми, идти вперед. Эти проклятые черномазые, по всей видимости, не знают о существовании огнестрельного оружия. У них даже луков нет, они пользуются только копьями, примитивными каменными топорами да швыряют булыжники. Нет, они не кажутся мне слишком грозными.
– Ты прав. Без сомнения, на берегу есть люди с судна, потерпевшего кораблекрушение. Кто знает, быть может, это наши китайцы?
Наступило недолгое затишье, затем крики возобновились, они стали более глухими, срывающимися, сдавленными, как наивысшие призывы плоти, подвергающейся пытке, как протесты тела, из которого с последним хрипом уходит сама жизнь.
Этому предсмертному стону вторило завывание демонов. Такой рык издает хищник, настигающий добычу. Затем в темное небо взлетели снопы искр, и кровавые языки пламени, без сомнения, раздуваемые беснующейся толпой, кружась, устремились ввысь, к самым верхушкам гигантских деревьев.
Подчиняясь порыву души, оба благородных и самоотверженных европейца покинули плот. Они бежали сломя голову, бежали сквозь ночь на виднеющиеся отблески костра. Друзья спешили, продираясь сквозь лианы, преодолевали скалы, презрев опасность, не заботясь о собственной жизни, готовые пожертвовать собой ради тех несчастных, чьи душераздирающие крики так ошеломили их.