— Нам… немного иначе все рассказывали, — вынуждена была признаться я.
— Конечно, — хмыкнул лис. — Правду вообще не любят освещать в общедоступных источниках. У меня даже есть такое ощущение, что не переврать историю, если имеешь такую возможность, уже просто считается моветоном.
Я замолчала. Карета покачивалась, настроение было самое что ни на есть задумчивое, ладонь лиса, обхватывающая мою, давала ощущение теплоты и поддержки. И это было… приятно.
Вот и прошел еще один год.
Мне исполнилось девятнадцать лет. Я сбежала из дома с самым ценным даром нашего рода, поступила в учебное заведение для отщепенцев, едва из него не вылетела… и познакомилась с Алинро Нар — Харзом, который втравил бедную мавку в еще больше неприятности. И дал шанс поверить в то, что поможет выпутаться из тех, которые устроила мне дорогая родня. Только рядом с этим лисом я получила возможность изредка вспоминать какие они… покой и чувство защищенности.
Кицунэ положил руку мне на плечи, притягивая к себе под бок, обвивая талию одним пушистым хвостом, а второй располагая на коленях. Я с наслаждением зарылась в него свободной рукой, и повернулась к моему мужчине, утыкаясь носом в сильную шею, и вдыхая его запах. Кто бы знал, кто бы думал какие мелочи могут стать до невозможности, почти до боли дороги. До боли, до страха, до нервной дрожи… из‑за одной лишь мысли, что ты можешь все это потерять.
Когда мы приехали и вышли из кареты, то оказались перед невысоким особнячком, в котором я узнала дом лиса. То место, куда он меня некогда привез. То место, где когда‑то все и началось… по сути узнавать друг друга мы стали именно тут.
Алин сжал руку на моей талии и негромко сказал:
— Пока я по прежнему знакомлю тебя с нашим с братом домом… но совсем скоро надеюсь, что смогу привести в свой.
— А почему не сейчас? — с улыбкой спросила я.
— Тому есть причины, — уголки губ лис едва заметно дрогнули в намеке на ответную. — В том доме… в моем доме, есть то, что делает этот шаг несоизмеримо важным и таким же рискованным.
Я несколько секунд смотрела на мужчину и медленно кивнула, понимая, что настаивать — последнее дело.
Мы поднялись по мраморным, влажно искрящимся от влаги ступеням, и Алинро с полупоклоном открыл передо мной дверь. Помог снять пальто и повесил нашу верхнюю одежду. Я лишь с любопытством оглядывалась. Дворецкого не было… да и вообще никого не видно и не слышно. Дом пустой, наполненный только едва заметными шорохами занавесок колыхающихся от ветра, залетавшего в распахнутые окна, гулко отсчитывали секунды большие напольные часы. Время… время иногда так материально.