-Конечно, но меня это не волнует. Сначала я не пытался делать деньги, это было просто для удовольствия. Я люблю поесть, - Ксавьер усмехнулся. - Но мое первое место чудесно справилось с задачей, лучше, чем я ожидал. Это была небольшая хижина без лифта рядом с Calle Ocho.
-Это - кубинская область города, правильно? Место все еще там?
Он кивает, поскольку заканчивает жевать.
-Да, Маленькая Гавана. Ресторан прямо в середине всей сферы деятельности. Женщина, владевшая им, держала бизнес в семье все это время, а теперь кухней управляет ее сын. Мы весь день подаем кофе и пастелио.
-Я заинтригована. Что такое пастелио?
-О, они тебе понравятся. Это своего рода печенье. Корка маслянистая и потрескавшаяся, и они наполнены сыром или фруктами. Я как-нибудь возьму тебя туда.
Мой рот наполняется слюной.
-Это звучит невероятно. Мы определенно должны туда сходить.
Ксавьер хотел что-то сказать, но был прерван человеком, одетым в слишком дорогой костюм, чтобы быть официантом. Он наклонился, чтобы шепнуть что-то, и это что-то разозлило Ксавьера. Он слушает мгновение, а затем практически выплевывает:
-Сейчас не время. Просто справься с этим.
Человек кивает и уходит.
Ксавьер смотрит вслед мужчине и постукивает по столу пальцами, прежде чем повернуться ко мне.
-Я прошу прощения за вмешательство,- выражение его лица смягчилось, и он улыбается мне. - Я устал от разговоров обо мне. Я хочу все знать о тебе.
- Это может занять больше времени, чем наш ужин, Ксавьер.
- Ну, начнем с того, как так случилось, что ты вошла в мою жизнь. Ты сказала, что семья привела тебя в Майами. Но мне кажется дело не в счастливой семейной ситуации. Я могу понять, это.
Я глубоко вздыхаю и даю себе время, чтобы решить, что рассказать ему. Я не намеревалась сблизиться с кем-либо в Майами помимо Хейли. Любой, с кем я проводила время в Майами, как предполагалось, просто был кем-то, чтобы получить информацию. Но Ксавьер отличается. Я хочу открыться ему, по крайней мере, так как я могу, ничего не отдавая.
-Мой брат умер немногим более шести месяцев назад,- я удивлена тем, как все еще дрожит мой голос, когда я говорю это вслух.
-О, Николь,- Ксавьер перегибается через стол и переплетает наши пальцы. - Я очень сожалею. Ты должно быть так страдаешь.
Я чувствую, что мои глаза увлажняются, но я сдерживаю слезы. До этого времени я уже напрактиковалась.
-Это было сложно, - признаюсь. - Мы были очень близки, но последние год или два мы не общались. Иногда мне кажется, что я едва его знала. И я мне кажется, никогда не узнаю.
Ксавьер другой рукой накрывает наши переплетенные пальцы и поглаживает мою кожу. Он ничего не говорит, и я благодарна, что он дает мне время, я должна выговорится.