– Да, пожалуйста! – сразу отвечаю. Я не ела с ланча, кажется, целую вечность.
Он посмеивается:
– Тогда я не буду стоять между тобой и твоим ужином.
Он выдвигает для меня стул, и я сажусь, мои глаза прикованы к меняющимся цветам на закатном небе.
– Это как живая живопись, – вздыхаю я, любуясь видом.
– Из-за этого я и купил это место, – говорит он, поднимая серебряные крышки с блюд, под которыми оказываются простой зеленый салат с рукколой и натертым пармезаном и два отменных стейка, приготовленного на гриле.
– Пахнет восхитительно. – Я пробую кусочек стейка. Очень вкусно. – Вау. Есть ли что-нибудь, чего ты не можешь сделать?
Он смеется, наливая нам газированную воду из стеклянного графина.
– Я люблю готовить. Это помогает мне развеяться. А как на счет тебя?
– Я оставляю всю готовку на экспертов внизу. – Я улыбаюсь его озадаченному выражению лица. – Я живу над итальянским рестораном, – объясняю я. – Так что большинство вечеров прихватываю себе немного еды оттуда. Нона любит меня подкармливать.
– А что ты любишь делать для удовольствия? Чтобы расслабиться? – спрашивает он, перемешивая в салате заправку из лимона и оливкового масла.
– Спать? – Это звучит как шутка, но именно этим я занимаюсь при наличии свободного времени.
Он снова смеется.
– Нет, серьезно, – настаивает он. – Что помогает тебе избавиться от стресса, прийти в себя?
Я делаю вдох.
– Ну, рисуя, я обычно чувствовала, будто сбегаю от реальности.
– Больше нет?
Я пожимаю плечами:
– Трудно ощутить вдохновение, с тех пор как потеряла маму.
Он задумчиво кивает, пережевывая стейк:
– Ты хочешь рисовать профессионально?
– Возможно, – говорю я, гоняя еду по тарелке. – Также сильно как кто-либо другой наверно. Зарабатывать на жизнь в качестве художника не совсем стабильно.
– Ах, но так ты по крайней мере следуешь своей страсти! – все его лицо загорается энтузиазмом. – Представь, какой жизнью ты бы могла жить: путешествовать по миру, учиться у мастеров…
– Жить на улице… – добавляю я, и он замолкает, глядя на меня вопросительно. – Это звучит великолепно, но у меня нет денег или патрона, как бывало у художников в эпоху Ренессанса.
– Я понял. Но разве от этого ты не чувствуешь, будто задыхаешься, игнорируя свою истинную любовь?
Я стараюсь улыбнуться:
– Мне трудно заниматься искусством, когда приходится работать, чтобы оплатить счета.
Он медлит, глядя на меня через стол.
– Тебе надо постараться найти время, Грэйс, иначе однажды ты сама себя не узнаешь. Посмотришь на свою жизнь и удивишься, когда ты перестала чувствовать себя живой.
Так случилось с тобой?