в моей жизни, но теперь ты разлучил нас… До встречи с Рахель
я жил как слепец, который ничего не видит и не знает радостей
этого мира. Но после встречи с ней я прозрел. Я наконец-то
понял, что жизнь бывает и прекрасной, понял, что существует
такой человек, ради которого я готов расстаться с этой жизнью.
Теперь ты снова хочешь лишить меня зрения? Зачем ты пока-
зал мне свет, а теперь хочешь ослепить меня? Лучше бы я на-
всегда остался слепым и никогда не видел ее.
Знаешь, если человек с детства лишен зрения и не имеет
никакого представления о видимом мире, ему легче жить. Но
если когда-то он имел зрение и мог любоваться всеми краска-
ми мира, но потом ослеп, то ему нестерпимо больно.
Акива затих и, припоминая голос Рахель, пробормотал:
– Она называла меня по имени, и из ее уст оно звучало
сладкой музыкой. А теперь по твоей вине я не только не слы-
шу ее, даже не вижу…
Набрав в легкие как можно больше воздуха, Акива, несмо-
тря на сильный дождь, устремил взгляд в небо и крикнул изо
всех сил:
– Дооооооождь! Как я тебя ненавижу! И весь мир ненави-
жу! – Акива криком разрывал себе грудь, но дождь заглушал
его слова. – Разве мне совсем отказано в праве быть счастли-
вым? Разве я виноват в том, что беден и должен зарабатывать
себе на жизнь тяжелым трудом? Я понял, ты плачешь из-за
того, что мы оба раньше были одиноки и несчастны, но теперь
у меня есть Рахель, моя Рахель, и я самый счастливый чело-
век на свете. Ты мне просто завидуешь, тебя никто не любит,
как только ты появляешься, люди скрываются от тебя в своих
домах, а меня наконец-то кто-то полюбил, и тебе не удастся
все испортить! Знаю, ты тоже думаешь, что я простой пастух
и принял ее вежливые беседы за внимание к себе, а сострада-
ние – за любовь. Да, может, оно и так, может, я все выдумал.
Но я больше не могу ждать и терпеть неизвестность, я сей-
час же пойду к Кальбе Савуа и поговорю с ним, и будь что бу-
дет. Может быть, он поймет меня и согласится отдать за меня
Рахель, а если нет – я готов расстаться с жизнью… Мне не
нужен мир без нее.
Акива поднялся и как был – в грязном одеянии – реши-
тельно направился к дому Кальбы Савуа. Он вытирал слезы
рукой и мысленно складывал слова, которые скажет отцу Ра-
хель. Слезы не переставали течь по его щекам, и он смахивал
их облепленной глиной ладонью. «Откуда они берутся, про-
клятые слезы, я же с самого детства не плакал, – думал Аки-
ва, – наверное, после встречи с Рахель моя душа отогрелась
и в ней проснулось все, что спало так много лет».
Подойдя к дому, пастух увидел, как преклонных лет слуга
запирал двери дома на ночь. Акива обратился к нему с прось-