но не было ни одной зацепки.
- Мы должны здраво осознавать, что того, к чему мы стремимся, никогда
не будет, - говорил он, стоя в главном зале перед толпой. - Но если
поверить в недосягаемость наших целей, можно смело наложить на себя
руки. Но нам слишком рано. Мы можем максимально приблизиться к нашим
идеалам. Это будет стоить море крови и тысячи жизней, потому что никто
не будет укреплять дух слабых и уговаривать непокорных. Мы не можем
вправить мозги каждому. Потому важно выждать, выбрать момент и ударить
молниеносно, наверняка. Тогда нас поддержат и за нами пойдут. И выживет
сильнейший...
Среди одетых в черную кожу анархистов, с бешенством на лице вопивших:
«За анархию!», когда Кэно замолчал, был только один, явно недовольный
происходящим. Он стоял в первых рядах, запрокинув назад голову, и ждал
тишины. По его плечам спадали длинные ровные черные волосы, лицо его
закрывал респиратор с подключенным к нему дыхательным аппаратом. Кабал.
Многие члены клана не знали, что случилось с Кабалом примерно пять
лет назад, почему у него изувечено все тело и насколько обезображено его
скрытое под респиратором лицо. Казалось, большую часть времени он
пребывает в каком-то ином, одному ему известном измерении. Он никогда не
был многословен, все его раздражало, и из-за этого он часто проваливал
задания. Ходили слухи, что он находился в зависимости от наркотиков, но
препараты, которые Кабал регулярно принимал, были сильнодействующими
обезболивающими средствами.
Слова Кэно ввергли Кабала ни то в тоску и уныние, ни то в
недовольство и противоречие. Чтобы хоть как-то облегчить упавший на душу
груз, анархист отправился в бар «Valhalla». Кабал въехал в темную
подворотню на мотоцикле, припарковал его и вошел в подвал старого дома.
Горец разносил пиво уже изрядно подвыпившим «Черным драконам», только
один столик был свободен, но, пройдя сквозь пьяную толпу поближе, Кабал
увидел, что и за этим столиком сидел одетый в кожу мужчина с закрытым
лицом.
- Безликий, - вздохнул, узнав его, Кабал и собрался идти прочь.
- О! Кабал! – оживившись, вдруг окликнул его взрыватель. – Иди-ка
сюда! Присядь, выпей со мной, а?
- На кой черт тебе это надо, Безликий? – в недоумении нехотя спросил
анархист.
- Выпьем, поговорим о жизни нашей проклятой... А то одному пить –
значит бухать, а бухать – это некрасиво...
- А где Тремор, дружок твой закадычный?
Безликий развел руками:
- А я почем знаю, где он шастает?! Тасию трахает, наверно...
Кабал неуверенно подошел к столику:
- То есть, ты хочешь выпить с человеком, которого называл предателем