Я было хотела направиться за ними, но Афанасий придержал меня за руку.
– Подождем.
Старик внимательно выслушал мужика, утешающе похлопал внука по плечу и, вновь взглянув на нас, поманил:
– Что же вы там стоите, гости дорогие?
– А вот теперь пойдем. – Афон потянул за собой пофыркивающего Борьку. Чувствуя себя не в своей тарелке, я поплелась за ними. Кто дернул меня за язык во всеуслышание заявить, что мы направляемся к Пепельному?
– Митяй поведал мне о вашей доблести. – Серые глаза смотрели строго, заставляя нервничать. – Только скажите, как вы узнали, что он спрятался в подполе?
– Это надо бы у Василисы уточнить, – сдал меня Афон.
Все перевели взгляды на меня.
Я поняла, что краснею, и нервно дернула плечами.
– Не знаю. Просто… почувствовала!
– Хорошее качество! – не стал мучить меня расспросами дед. – Чувствовать тех, кто попал в беду, – не всем дано.
И внезапно так захотелось рассказать ему о приступах, о видениях. Вдруг подскажет, с чего со мной случилась такая неприятность? Но… что-то заставило меня промолчать, скрывая от всех мои страхи.
Старик еще немного посверлил меня взглядом, словно зная о моих терзаниях, и, пряча в усы скупую улыбку, указал на дверь, приглашая нас в дом.
– Заходите. Накормлю, напою, в баньке вымою… – Борька на этих словах принялся нервно приплясывать, наверное, опасаясь, что о нем забудут, но старик успокоил и его: – Вот еще жеребцу вашему овса задам, а после и разговоры станем разговаривать!
Ну да… На ум вдруг пришли страшилки, которые любила рассказывать мне на ночь старая нянька: сначала напои, накорми, а потом и в печь сажай… Действительно, а то чего нас, тощих и грязных, жарить?
Добела выскобленные ступеньки невысокого крыльца, радуясь гостям, весело заскрипели под ногами. Миновав сени, завешанные пучками высушенной травы, мы с Афоном оказались в довольно просторной горенке с более чем скромной обстановкой. Вдоль стены вытянулись две широкие длинные лавки, явно заменявшие нежданным гостям койко-место. В углу расположилась печь, если можно было назвать печью это огромное, на полкомнаты, строение, которое оказалось еще и кроватью хозяина. Рядом с ней, почти в центре комнаты, стоял здоровенный стол, уставленный казанками, глиняными мисками и кружками. Его окружали четыре крепко сбитых табурета.
Два небольших окна давали достаточно света и хороший обзор, позволяя видеть почти все, что окружало избу. Одно окно выходило во двор, а второе на большой, огороженный частоколом огород позади дома, за которым расстилалось поле сочной травы. На горизонте чернел лес, а между полем и лесом алело в закатных лучах круглое, будто рукотворное, большое озеро.