Я встретилась с укоризненным взглядом Афона и, ничего не ответив, зашагала вслед за Борькой.
Что ж, так проще. Не готова я сейчас слышать о Нике. Ни-че-го! Хотя… интересно, а его вправду зовут Никита Заречный? Тогда почему его называют Феникс? Для красного словца? Или… Да какая теперь разница! Еще неизвестно, найдем ли мы муженька моего…
Хотя Афанасий сказал, что найдем…
– Что же тут такое произошло? – Афон остановился и, прислонив ладонь козырьком ко лбу, внимательно огляделся. Впрочем, искать ответы среди этих дымящихся, обугленных и порушенных лачуг было бессмысленно. В глазах потемнело, острая боль скрутила живот и… Не знаю, что в ту минуту со мной произошло, но пока длился приступ, я будто ощутила страдания и ужас погибающих, услышала предсмертный вой обреченных.
И словно очнулась. Осмотрелась и, избегая взгляда Афона, как можно равнодушнее произнесла:
– Пожар здесь случился! Что же еще? Смотри… – Я хотела указать на уцелевшее капище, куполами устремившееся в небо, и предложить поискать там выживших, но меня снова скрутила боль. Да еще какая! Охнув, я рухнула на колени, пытаясь обуздать вышедшее из повиновения тело. Теперь я знаю, что чувствует несчастный, который вместо воды вдруг решил глотнуть расплавленного свинца!
– Василиса?! – Ко мне подскочил Афанасий, и даже Борька, жевавший в отдалении траву с темно-серым налетом пепла, почуял неладное и в два прыжка преодолел разделяющее нас расстояние.
– Иго-го?!
Надо что-то сказать! Надо успокоить друзей!
Едва сдержав стон, я попыталась выдавить из себя внятное объяснение, раскрыла рот, да так и замерла, разглядывая необычное видение, полностью заслонившее собой картину пожарища. Я четко увидела еще дымящиеся руины дома, рядом с покривившейся на один бок яблоней, на удивление совершенно не пострадавшей от огненной стихии. Более того, моя фантазия до того разгулялась, что мне показалось, будто я могу видеть сквозь стены. Что я вижу подвал, а в подвале спрятавшегося за бочкой с квашеной капустой мальчугана лет семи.
– Василек?! – Афанасий сжал мои плечи. – Что с тобой?!
Боль, вместе с туманом видения, неохотно рассеялась, и я поняла, что смотрю в сочувствующе выпученные глаза Афона. Даже став человеком, он все равно неуловимо напоминал свою вторую ипостась.
– Никогда не называй меня так! – не то простонала, не то прокряхтела я, пытаясь выбраться из кольца его рук.
– Ах, да-да! – спохватился он, но руки не убрал, а поднял меня на ноги. И только убедившись, что я стою и падать не собираюсь, отстранился, но встал так, чтобы можно было меня в любой момент подхватить. – Кажется, тебе не нравится, когда тебя так называют?