И что удивительно, говорящий жеребец его тоже не сильно ошеломил. Кажется, родитель этого феномена даже не заметил, а это возможно, только если папа с утра уже напробовался наливочки. Тогда для него все в порядке вещей…
– Да так… узнал пару приемчиков, и то благодаря твоей тетушке! Заставила, зараза! Пока не выучил – не слезла! Ну… то есть не отстала. – Отец смущенно хохотнул, подозрительно всхлипнул и, вглядевшись мне в глаза, еще раз крепко прижал к себе.
Я с наслаждением вдохнула его привычный с детства запах: хлеба, меда и молока.
Как же хорошо вернуться домой!
– Поберегись! Задавлю! – позади из перехода раздался рев Афона.
Мы едва успели отскочить, как нас стало на целого Змея больше.
– Господи! А это что за зверь? – Батя толкнул меня к себе за спину и, закатав рукава, сжал пудовые кулачищи. – Ну-ка, шагай, откуда пришел!
– Вот, значит, как в вашем царстве-королевстве гостей встречают! – Змей не упустил возможности обидеться, за что и получил нагоняй от Мафы.
– Неча пенять на наше королевство, коли рожа крива! Да тебя любой дурак испугается! – Она незаметно появилась из-за спины Афанасия.
Услышав знакомый до зубовного скрежета голос, Змей пригорюнился, но все же буркнул в ответ:
– Какую рожу наколдовала, с такой и хожу!
Но тут на слова Мафани завелся отец:
– Это что, выходит, я, по-твоему, дурак, что ли? Ты, Мафа, говори, да не заговаривайся! А то не посмотрю, что главная колдунья королевства! В конце концов, я тут царь или так, погулять вышел?!
– Ну что ты, Еремеюшка! Это ж я не про тебя, это ж я для сравнения! – Мафаня вдруг сделалась шелковой и поспешно сменила тему: – А ты не смотри, что он рожей не вышел! Лучше познакомься! Один из ученых мужей Лукоморья.
Отец настороженно кивнул Афанасию и тихо поинтересовался у тети:
– А чего это с ним такое приключилось?
– А это я с ним приключилась. – Она улыбнулась и многозначительно посмотрела на батю. – Так сказать, в воспитательных целях. Чтобы голос на меня не повышал!
Отец стиснул зубы так, что заходили желваки, и елейно улыбнулся.
– Что же это, гости дорогие, я вас на пороге-то держу? Прошу во дворец! Фрося уже и пирогов к ужину напекла.
– А мне… тоже – можно с вами? – Афон потоптался на месте.
Отец в замешательстве кашлянул, но тут, видимо, в нем проснулась мужская солидарность, и он жестом указал на приоткрытую дворцовую дверь:
– Все в дом! Добро пожаловать, гости дорогие!
– А Борька… – Я покосилась на почерневшие от времени стены конюшни, где в полумраке скрылся наш жеребец.
– Не переживай за него. Парамон его уважит, – начал было отец, и тут же в подтверждение его слов из конюшни донесся счастливый вопль Борьки: