В ответ послышалось цыканье, и Мафа успокаивающе забормотала:
– Все будет хорошо! Если она и беременная, то срок совсем маленький! А через недельку она сама его скинет. А что? Так бывает! У многих! И я рядом буду. Утешу, помогу.
– Ох, грех на душу берем, Марфа! Страшный грех! – Послышались шаги, словно отец принялся расхаживать по комнате. – Ты уверена, что она не пострадает?
– На все сто! Не будь я Марфой Премудрой! Кстати, а что там вы с Афоном обсуждали? Может, оставить его у нас на недельку-другую? Он мужик башковитый, не смотри, что Змей! Да и Ваське будет с кем планы строить…
Я не стала ждать, что ей ответит отец, развернулась и, размазывая по щекам слезы, бросилась бежать назад к лестнице. Мир, казалось, решил сойти с ума, взорваться и засыпать меня осколками! Разрывающими, режущими душу осколками, выжигающими на сердце руны нечеловеческой боли и зла на весь этот рухнувший в одночасье мир!
Как они могли? За что? Я всегда любила и оплакивала маму, даже не зная ее, и вот выясняется, что маменька жива-здорова и даже время от времени интересуется делами дочки! А предупредить? О том, что я проклята! Или о том, что меня специально выдали за Ника как самого лучшего кандидата в мужья, по мнению новоявленной мамочки! И никто не поспешил сообщить, что никакой Пепельный не угрожает жизни бати! Никто не спрашивал моего мнения на этот счет! Раз подошел опасный возраст – хочешь не хочешь, а выходи замуж! Вот только неувязочка вышла! Муженек-то робким оказался! Вежливым… влюбленным! Да чего там! Я ведь только что услышала, как тетя, то есть мама… тьфу! Мафаня! Как она сказала, что и вправду ощущает чуждую магию и идет она якобы от моего дитя? Значит, я – что, и вправду беременна? Но почему она уверена, что отец ребенка… Пепельный?! И как она посмела, не спрашивая моего мнения, решиться избавить меня, а заодно и весь мир от этого дитя?
Не ощущая под ногами ступеней, я понеслась вниз. В библиотеку! К единственному существу, кто меня пока не предал! Если не считать, конечно, Борьку. Впрочем, как выяснилось, никому нельзя доверять!
– Афон?! – Я без стука влетела в огромный, уставленный стеллажами с книгами зал, светлый из-за льющегося в огромные окна сияния полной луны. Вот она, гордость папани – Еремеевская «библиётика»! – Ты спишь?!
Откуда-то из самого темного угла послышалось чертыханье, какой-то стук, и из-за дальнего стеллажа выглянул Змей. Увидев меня, он показался весь и, запахнувшись крыльями, словно плащом, торопливо зашлепал ко мне.
– Василиса?! Что-то случилось? Почему ты не спишь?