Когда мимо моей машины проходили, один немец тычет пальцами в кузов:
— Динамит? — спрашивает.
— Динамит, динамит, — посмеялся я, вынул банку гороха со свининой, показал ему и еще раз говорю: — Динамит!
Лейтенант из охраны моста фамилию, имя, отчество, номер машины записал.
— К награде, — говорит, — представлю.
Может, представил, только не всегда найдет в этой кутерьме орден или медаль. А может, и забыл лейтенант о своем обещании. И так бывает…
Всем хорош был солдат Джанбеков. Волосы и глаза, как смоль, лицом смугл, брови вразлет, а про фигуру и говорить нечего: высокий, стройный. Всегда подтянут, характером спокоен, рассудителен. По-восточному мудр, хвастать не любил, хотя, наверное, немало мог бы порассказать. Рядом с другими наградами на его груди красовалась медаль «За оборону Сталинграда». А это, согласитесь, немало: иному ордену ровня.
При всяком удобном случае мы его на глаза начальства выставляли — пусть думают, что у нас все такие.
Но была у Джанбекова слабость. Он мне о ней рассказал потом по секрету перед одной операцией.
Фашисты установили на высотке пулемет и такое место выбрали, что он не давал нам головы поднять. Ну что ты будешь делать — нет житья, и только. Бывало, возьмешь пилотку, наденешь на рукоятку шанцевой лопаты да высунешь из окопа — через две минуты одни клочья останутся и от рукоятки, и от пилотки.
Решили мы тогда расправиться с этим пулеметом, подползти ночью к окопу и забросать его к чертовой бабушке гранатами. Стал я думать, кого послать. Остановил свой выбор на Джанбекове и еще одном солдате. Вызвал обоих, объяснил задачу.
— Ясно? — спрашиваю.
— Ясно, — отвечают.
Солдат повернулся, ушел, а Джанбеков остался. Переминается с ноги на ногу, голову опустил.
— В чем дело? — спрашиваю.
— Назначь кого-нибудь другого вместо меня, лейтенант, — наконец, выдавил он из себя.
Я посмотрел на него внимательно — не болен ли?
— Не болен, — говорит, — только очень прошу.
— Ну хорошо, — решаю, — пошлю другого, а ты мне объясни, что за причина.
Присели, закурили.
— Понимаешь, лейтенант, боюсь я гранаты. Не умею бросать, и сколько ни бился, научиться не могу. Выдерну чеку, прижму взрыватель пальцем, надо кидать, а я пальцы разжать не могу. Все кажется, что она рядом где-нибудь упадет и разорвет меня в клочья.
— Что же ты за всю войну ни одной гранаты не кинул?
— Не кинул.
Подивился я тогда, посмеялся, Но вскоре совсем не смешной случай произошел. Готовились мы к наступлению. Обстоятельно, солидно готовились. Подобрали у себя в тылу местность, похожую на ту, что лежала перед нашими окопами. Разведка уже выяснила огневые точки врага. Мы обозначили их на нашем полигоне и стали тренироваться. Оказался я как-то рядом в Джанбековым. Ползем. И тут мне пришло в голову задачу поставить. Кричу: