Сахарная вата (Уилсон) - страница 108

– А что мне с этим делать, Флосс? Я собирал это барахло долгие-долгие годы, начал, когда был еще подростком.

– Давай возьмем их с собой, пап, – ответила я.

– Да, но что с ними потом делать?

– Соберешь из них мотоцикл. Будешь гонять на нем – класс!

– Да, конечно, класс… Если бы мне было лет двадцать. А мне-то уже почти сороковник, Флосс. Думаю, уже поздно гонять на ревущем байке, даже если бы он у меня был. Нет, давай оставим это добро здесь. Может быть, оно кому-нибудь еще сгодится.

– Но ты же любишь эти железки, пап. Можно сказать, они стали частью тебя самого.

– Единственная часть меня самого, которую я хочу сохранить при себе навсегда, это ты, Флосси. Ладно, пора двигать. Прощай, «Кафе Чарли».

– Пап, давай пройдем по дому и попрощаемся с каждой комнатой. Или это бред?

– Какой же бред? Давай действительно пройдемся в последний раз по своим владениям, солнышко.

Мы попрощались с кухней и прикинули, сколько примерно бутербродов с картошкой приготовил здесь папа за годы работы кафе. Мне почудилось, что тысячи тысяч призрачных бутербродов закружились по кухне, словно звезды в далекой Галактике.

Потом мы попрощались с самим кафе. Посидели немножко за каждым столиком, мысленно угостили лимонадом всех-всех, не только наших постоянных посетителей, дорогих Билли Щепку, Старого Рона и мисс Дэвис, но и тех, кого смогли вспомнить, например ходившего к нам одно время странного мужчину с красным лицом. Он заказывал сразу десять бутербродов с картошкой и тут же, на месте, жадно съедал их все один за другим. Вспомнили молодую пару – они пришли к нам держась за руки, заказали на двоих цыпленка-гриль, а позже смущенно признались, что это был их свадебный завтрак. Вспомнили немолодую леди, которая всегда приходила к нам со своим лабрадором и заказывала два бутерброда с картошкой – один для себя, второй для своей собаки.

Потом мы поднялись наверх и попрощались с моей спальней, и здесь папа рассказал, как они с мамой привезли меня сюда из родильного дома и положили в маленькую переносную кроватку-корзиночку. Потом они долго ждали, пока я усну, а когда я наконец уснула, они вдруг забеспокоились и принялись меня будить, чтобы проверить, дышу ли я.

– Знаешь, я до сих пор иногда тихонько захожу сюда, когда ты спишь, чтобы послушать, дышишь ты или нет, – сказал папа.

Мы попрощались с папиной спальней, и с ванной комнатой, и с туалетом, а в самую последнюю очередь пришли прощаться с гостиной.

– Посидим в последний раз обнявшись на диване, Флосс, – предложил папа.

Мы сели, прижались друг к другу и погрузились в свои воспоминания, уставившись в темный экран телевизора. Мне казалось, что экран замерцал и я смотрю фильм о нас, о том давнем времени, когда мы жили втроем – мама, папа и я – и были счастливы вместе.