Сахарная вата (Уилсон) - страница 56

– Ой, пап! – прошептала я и вцепилась ему в руку.

– Боже мой, боже мой! Я не должен был тебе говорить об этом, особенно сейчас, на ночь глядя. Какой же я глупый! Я молчал, скрывал все это месяцами в основном потому, что сам не решался посмотреть правде в глаза. Все надеялся, что как-то обойдется, что-то изменится к лучшему, что мне дадут новую ссуду. Напрасно. Просто не верилось, что мы можем стать бездомными.

– Так что же нам делать, пап? – Я подумала о бездомных людях, которых видела, когда ходила по Лондону. – Мы что… будем жить в картонных коробках?

– Ах, Флосс! – выдохнул папа. Я не понимала, то ли он собирается рассмеяться, то ли заплакать. Возможно, он сам этого не знал. – Разумеется, мы с тобой не станем жить в картонных коробках. Нет, солнышко, с тобой все будет в порядке. Я свяжусь с твоей мамой, посажу тебя в самолет и отправлю в Австралию. Это я сделаю первым делом. Зря я согласился, чтобы ты осталась со мной. Но я так надеялся, что все как-то наладится. Увы, не повезло.

– Я не полечу в Австралию, пап! Я останусь с тобой, несмотря ни на что. Буду жить с тобой хоть в картонной коробке. – Я крепко обхватила папу за шею. – Ты знаешь, я очень люблю картонные коробки. Помнишь, у меня была такая коробка в детстве и я сидела в ней со своими куклами и плюшевыми медведями, играла с ними в дочки-матери.

– Ты была такая сладкая маленькая девочка, – сказал папа, целуя меня в макушку. – Ну а теперь успокойся и спи. Доброй ночи, милая. И ни о чем не волнуйся, обещаешь?

Ну как не волноваться? Я очень долго не могла заснуть, а когда заснула, мне приснилось, что наше кафе превратилось в картонную коробку. Потом пошел дождь, и стенки коробки размокли, ее дно разошлось, и я стала продираться сквозь картонную дверь, крича и ища папу. Когда я его нашла, он показался мне очень старым и хрупким, а когда я его обняла, он вдруг сложился у меня в руках, словно сам был сделан из куска картона.

Я проснулась с криком и побежала к папе. Но в спальне его не было, хотя была середина ночи. Я посмотрела под одеялом, под подушкой, даже под кровать заглянула – нет его. Потом услышала какую-то возню на кухне.

Папа стоял на кухне и гладил, по всей комнате были развешаны мои школьные блузки – они висели на дверях, и на стенных крючках, и на полках. Казалось, к нам на кухню залетела стая каких-то странных белых птиц.

– Пап?

– Привет, моя хорошая, – сказал папа с таким видом, будто это самая обычная вещь – гладить на кухне в три часа ночи.

– Что ты делаешь? Ты уже погладил мои школьные блузки.

– Да, и только напортачил. Так что я снова намочил их и снова погладил. И снова. Вот, глажу их уже по третьему разу, а на них все равно складки остаются.