Ни у одной, страдающей всечасно,
Нет поводов таких скорбеть, как у меня,
Влюбленной и, увы, вздыхающей напрасно!
Кто небом двигает и всякою звездой,
Тот сотворил меня себе на утешенье —
Прекрасной, милою, грациозною, живой,
Чтоб высшим всем умам дать на земле знаменье
Во мне той красоты, что вечно пред собой
Зрит Господа лицо в Его святом селенье.
Но человек, в плачевном ослепленье,
Меня не оценил – и в нем
Презренье даже я к себе читаю ясно.
Был некто, девочкой молоденькой меня
Любивший горячо. Он мысли и объятья
Мне нежно раскрывал: от глаз моих огня
Весь загорался он; не знал милей занятья,
Как любоваться мной. И все минуты дня
Легко бегущие дарил мне без изъятья.
И удостоила его к себе поднять я
Моей любовью – но, увы,
Его уж нет со мной, и мучусь я ужасно!
Потом представился мне юноша другой;
Полн самомнения и гордости надменной,
Он прославлял себя, как человек с душой
Высокой, доблестной, – а нынче держит пленной
Меня, несчастную, ревнивец этот злой,
Неправо думая, что окружен изменой…
И, ах, страдаю я в тоске неизреченной,
С сознаньем твердым, что родясь
На благо многих в мир – лишь одному подвластна.
Я жалкий жребий свой кляня с тех пор, когда
Решил он, чтоб другим нарядом заменила
Я платье девичье и отвечала: да!
В наряде скромненьком так весело мне было,
Так шел он мне к лицу… А в этом я года
Влачу мучительно, и даже затемнила
Безвинно честь мою… О, лучше бы могила,
Чем ты, о грустный брачный пир,
Окончившийся так сурово и несчастно!
О милый, в первый раз блаженство давший мне,
Какое не было испытано другою,
Ты, ныне перед Тем стоящий в вышине,
Кем мы сотворены, – о, сжалься надо мною,
Друг незабвенный мой, – соделай, чтоб в огне,
Что жег меня в те дни, как я была с тобою,
Опять горела я, – и в небесах мольбою
Мне испроси скорей возврат
К себе, в тот край, где все так чисто и прекрасно!..
Тут Лауретта закончила свою песню, которая, обратив общее внимание, была понята каждым различно; были такие, которые поняли ее по-милански, то есть, что хорошая свинья лучше красивой девушки; у других понимание было возвышеннее и лучше и вернее, о чем не приходится теперь говорить. После этой песни король, распорядившись зажечь множество свечей, велел спеть еще много других песен на лугу, среди цветов, пока не стали заходить все восходившие в начале звезды. Вследствие этого он рассудил, что пора спать, и, пожелав доброй ночи, приказал всем разойтись по своим покоям.