– Отойди, Рыжик, не мешай. – Евдокия оттолкнула псину, но не грубо, а ласково, бросила Федору: – Не бойся, без надобности он не кусается, только вот брехливый очень.
В подтверждение ее слов Рыжик тявкнул, но приглушенно, деликатно.
Через широкий двор женщина прошла к крыльцу, загремела замком, распахнула дверь, сказала совсем неласково:
– Ну, заходи, племянничек.
Он зашел в сени, подождал, пока тетушка зажжет свечу, огляделся. Разглядывать особо было нечего – сени как сени. И передняя комната была самой обычной, добрую половину ее занимала большая печь, у занавешенного расшитыми занавесками окна стояли стол и широкая лавка. В красном углу перед иконой горела лампада. Евдокия зажгла стоящую на столе керосиновую лампу, и света в комнате сразу прибавилось.
– Пойдем. – Она поманила Федора за собой, взяла со стола керосинку, толкнула еще одну дверь.
Вторая комната была не в пример просторнее первой. Света от керосинки не хватало, чтобы осветить ее полностью. Федор успел разглядеть диван с высокой спинкой, круглый стол и стоящий в простенке между двумя окнами шифоньер. Евдокия тем временем отдернула занавеску, делившую помещение на две части. За занавеской оказались две кровати с горкой лежащих одна на другой подушек.
– Эта твоя. – Евдокия кивнула на одну из кроватей и, не говоря больше ни слова, вышла из комнаты. Керосинку прихватила с собой, поэтому раздеваться и укладываться пришлось в темноте.
Вот только сон не шел, как Федор ни пытался уснуть. Он лежал, уставившись в потолок, наблюдая, как неспешно рассасывается ночная тьма, уступая место рассветным сумеркам. Кровать была слишком мягкой, подушка слишком высокой. За долгие месяцы мытарств он отвык от того, что раньше считал совершенно обыденным. Будь на то его воля, он бы улегся спать прямо на полу. Вот только одобрит ли такое самоуправство тетушка?
Федор встал, когда запели первые петухи, а за закрытой дверью послышались шаги Евдокии. Он, как умел аккуратно, заправил кровать и даже попытался соорудить башню из подушек. Башня получилась кривоватая и неказистая.
Появление гостя хозяйка встретила хмурым взглядом, на вежливое приветствие ответила коротким кивком. Она хлопотала у печи, и весь вид ее говорил о том, что Федор ей мешает. Чтобы не мешать, он вышел во двор. Бдительный Рыжик тихо рыкнул, наверное, напоминая, что он сторожевой пес и службу свою несет исправно, а потом завилял хвостом, ткнулся мокрым носом в протянутую ладонь и дальше уже не отставал ни на шаг, присматривал и за гостем, и за хозяйством. А хозяйство у Евдокии было немалое. По двору прохаживались куры, из-за закрытых дверей сарая слышалось недовольное мычание и тихое всхрапывание. Под навесом для разной хозяйственной утвари на старом верстаке сидел полосатый кот. Вид у него был боевой и залихватский. Его единственный желтый глаз не выпускал из виду ни Федора, ни Рыжика, ни затесавшуюся в куриную стаю вороватую галку. Галка интересовала его чуть больше, и интерес носил явно гастрономический характер. Федор кота понимал, ему и самому хотелось есть.