– Эти пусть полежат, теперь не удерут, – он пнул Багиру в бок, но та только еле заметно дернулась. – Сука поганая, нашел наконец-то. И этот, тоже знакомый, попил крови, сволота. Вам обоим лучше щас окочуриться. Выживете досветла – пожалеете. Твари…
Люди гомонили. Мать прикрывала собой дочку, уже замеченную напавшими.
– Сюда, я сказал! – «плащ» пустил очередь поверх голов. – В кучу. Ты че, мамаша, сисястую свою прячешь? Не прячь, мимо такой крали не пройдем. Вся наша будет…
– Леший, – один из его напарников толкнул того в бок, – нам бы не задерживаться. Бригада скоро до Анапы дойдет, шеф разозлится, если сильно задержимся.
– Тебе перед ним отвечать, а? – «Плащ» озлился. – Ты чего поперек батьки лезешь, щенок? Закрой рот и следи давай за этими.
Тот замолчал.
Чолокян, зажимая простреленное предплечье, загораживал жену.
– Лошадей забирай, – буркнул, глядя на бандитов, – жену не трогай. Расскажу про тайник, если надо.
– Ты и так расскажешь, – пообещал «плащ», – как миленький.
– Что творите! – Монах Евдоким встал, держа в руке распятие. – Люди, придите в себя! Довольно смертей!
– Сядь, отец святой! – «Плащ» махнул автоматом. – Сядь, не доводи до греха! Все здесь?
Люди, человек десять, сидели у бочек. Только брошенный мальчишка дрожал в стороне, потный, бледный. Косился на лежавшего в стороне одноглазого и молча плакал. «Плащ», стараясь держаться от него подальше, подошел к стонущему «мягкому».
– Эй, ты, – пнул того в бок, – все здесь, нет?
– Больно, – проплакал Саша. – Господи, как больно!
– Все здесь, говорю, а? – «Плащ» наклонился к нему, ткнул стволом в рану. Саша закричал, срываясь на визг. – Ты, помощничек, мать твою, все, спрашиваю?!
«Мягкий», всхлипывая, посмотрел на людей. Качнул головой.
– Бродяга, бродяга еще был, мальчишке таблетки дал…
«Плащ» выпрямился. Хмыкнул, смотря на остатки темноты, жмущиеся к стене. Стрелять было опасно, срикошетит – и поминай, как звали.
– В прятки решил поиграть, тварь… Факелы давай!
«Щенок», ворча, достал два факела, поджег, протянул один старшему.
– Пошли со мной!
Факелы трещали, разбрызгивая смолу, и светили плохо. «Плащ» шарил своим огнем в темноте, натыкаясь на какие-то большие деревянные катушки, ящики, тряпье. «Щенок» шел следом, заметно опасаясь.
«Плащ» остановился, почувствовав в темноте движение. Выпрямился, положив палец на спуск. Рыжие отсветы заиграли в чьих-то круглых глазах, отразились на сверкнувших острых клыках. Он вздрогнул, отшатываясь и понимая, что не успевает.
А прямо в его ухо, перед тем, как из его горла, отблескивая металлом и кровью, нахально вышло длинное широкое лезвие, кто-то ласково шепнул: