Это заставляет меня хотеть ее защитить, сказать ей, чтобы слушала свой внутренний голос, потому что для Лолы он куда реальней, чем те, что окружают ее бóльшую часть жизни, начиная с детства. Так же, как и для меня. У меня нет ни братьев, ни сестер, ни родителей. Когда я был ребенком, опеку надо мной взяли бабушка с дедушкой, и лет в восемь мне стали больше интересны Супермен и Бэтмен, нежели то, что бабуля смотрела по телевизору, или те люди, которые приходили в магазин деда.
Когда Лола подходит к концу рассказа – и когда технические подробности стали малопонятными из-за специфического сленга – начинает светиться экран ее лежащего на столе телефона, и она, мельком глянув на него, снова отодвигается ближе к спинке, не сводя с меня глаз.
– Это Остин.
Из-за того, что она смотрит прямо на меня – не на Харлоу, Лондон или Миа – мое сердце оживляется и искрит в груди.
– Ответь, – предлагаю я, кивком показывая на телефон.
Она неловко хватает его, чуть не сбросив со стола, и торопливо отвечает:
– Алло?
Не слыша разговор на той стороне, я не могу понять, почему она краснеет и улыбается, после чего говорит:
– Привет, Остин. Нет, извини. Просто только сейчас добралась до телефона.
Она внимательно слушает, а мы так же внимательно следим за ней, слушая односторонний разговор:
– Я все еще немного в шоке, – говорит она ему, – но в порядке… – она поднимает взгляд и, оглядев стол, продолжает: – Да, я вышла развеяться с друзьями… Просто местный бар… в Сан-Диего, – смеется она. – Это была сумасшедшая и долгая дорога, Остин!
Какого хера?
Я смотрю на Харлоу, которая в этот момент поворачивается ко мне, видимо, думая о том же.
Блин, он же не едет сюда? Я смотрю на часы: сейчас почти десять, плюс два часа дороги.
– Я тоже до сих пор взволнована, – говорит она, поигрывая с сережкой. – Ну, я же никогда еще не писала сценарии, так что хорошо, если буду хоть чем-то полезна… – она хихикает ему в ответ.
Хихикает.
Я снова бросаю взгляд на Харлоу.
Лола хихикает только в нашей компании. И никогда – с людьми, которых знает всего пару часов. Кроме меня в Вегасе – и я предпочитаю считать ту ситуацию чертовски уникальной.
– Не могу дождаться с ними поговорить… Нет, не буду, заключения неплохие… Я знаю, извини. Здесь шумно… Хорошо, буду, – она кивает. – Буду! Обещаю! – очередное гребаное хихиканье. – Ладно… Хорошо. Пока.
Она нажимает отбой и выдыхает, после чего скользит взглядом ко мне.
– Это был Остин.
Смеясь, я отвечаю:
– Да я уж слышал.
Даже с тем странным инородным чувством, поселившемся в моей груди, я могу себе представить, насколько это захватывающе: так быстро ощущать себя комфортно с человеком, стоящим у руля воплощения в жизнь ее главного творения.