— Чтобы купить таблички для моих учеников.
Я кивнул.
— Потом мы пошли в таверну поесть. И я в спешке ушел вместе с Риддлом. Почему?
Он сглотнул.
— Вы не сказали.
Я снова кивнул. Я придвинулся к нему ближе, не телом, а Уитом, ощущая его, как другое живое создание, а потом Скиллом. Я не знал, смогу ли проникнуть в его сознание, но подозревал, что кому-то это удалось. Я вспомнил один короткий разговор с Чейдом. Он спросил, можно ли использовать Скилл, чтобы заставить человека что-то забыть. Я ответил, что не хочу даже рассматривать такую возможность применения магии. Оба раза, когда это свершалось на моих глазах, последствия были катастрофичны для меня. Когда мой отец Чивэл заставил Скилл-мастера Галена забыть, как он его ненавидел, он обратил свою ненависть к моему отцу на его сына. Иронично, что затем Гален использовал Скилл подобным образом по отношению ко мне. Он вторгся в мой разум и оставил меня «затуманенным», как назвал это Верити. Гален использовал Скилл, чтобы убедить меня, что у меня было мало способностей к этой магии. Даже после того, как мой король сделал всё возможное, чтобы эта пелена спала, я никогда не был уверен в своём таланте. Я всегда хотел узнать, повлияло ли это вынужденное вторжение на то, что мой Скилл стал таким хаотичным.
Я не хотел вторгаться в его сознание. Но мое повторное расспрашивание Диксона не дало мне никакой информации, а слугу довело до припадка. Я не мог также рисковать с Лантом. Из того, что рассказал Персиверанс, выходило, что Лант был ранен, пока его держали в заложниках во дворе с остальными. Значило ли это, что он пытался противостоять им? Возможно, с этого и следует начать.
— Разреши мне взглянуть на твою рану, — попросил я.
Он вздрогнул и отпрянул от меня.
— Целитель обработал её. Она заживает так хорошо, как и должна.
— Он сказал, как она выглядит?
— Это прокол. От вил.
— Или меча. Он сказал, что она выглядит как от удара мечом, не так ли?
Он вытаращил глаза. Он начал качать головой, выражая сначала вежливое, а затем яростное отрицание.
— Сэр? Принц Фитц Чивэл Видящий?
Я переключил своё внимание с него на человека, стоявшего в дверном проходе, поражённый тем, как он назвал меня. Он был молод, едва вышел из подросткового возраста, одет в ливрею королевского посланца. Его нос и щёки сильно покраснели от холода, и он выглядел измученным.
— Сидвелл, — приветствовал его я.
Он выглядел слегка удивлённым, что я знаю его имя.
— Да. Мне сказали вернуться и поговорить с вами.
Я вздохнул.
— Проходи, согревайся у огня и, пожалуйста, начни этот разговор, как хотя бы немножко обученный посланник.