- Так, ты поел, и мы сменили тебе повязки. Может, ты хочешь еще немного отдохнуть?
- Честно говоря, я устал от отдыха. Я так устал от невозможности делать что-либо помимо поиска собственной кровати.
- Должно быть, это очень скучно, - я стоял и наблюдал, как он, пошатываясь, двигается в мою сторону. Я знал, что он не хочет моей помощи в этом.
- Ах, скука. Фитц, ты понятия не имеешь, как приятна может быть скука. Когда я думаю обо всем бесконечными часами, рано или поздно я спрашиваю себя, когда они вернутся за мной и какие пытки придумают на этот раз, сочтут ли нужным давать мне еду и воду до или после… Скука может стать еще желаннее, чем самый безумный праздник... А еще я думаю о моем путешествии сюда. О, как бы я хотел, чтобы мои дни были предсказуемы. Знать, каков на самом деле человек, с которым я беседую - добрый или жестокий, знать, будет ли у меня в этот день еда, и найду ли я сухое место для сна. Ах. – Он почти дошел до меня. Он остановился там, и эмоции, отразившиеся на его лице, рвали на части мое сердце. Он замолчал, не желая делиться со мной подробностями этих воспоминаний.
- Кровать слева от тебя. Твоя рука над ней.
Он кивнул мне, похлопал по постели и подошел к краю. Я откинул для него одеяло. Он повернулся и сел на кровать. На его лице появилась улыбка.
- Такая мягкая. Ты себе не представляешь, Фитц, как я наслаждаюсь всем этим.
Он осторожно подвинулся. Это напомнило мне Пейшенс в последние годы ее жизни. Довольно долго он поднимал ноги, чтобы лечь. Свободные брюки обнажили его худые икры и искривленные раздутые лодыжки. Я вздрогнул, разглядев его левую ногу. Именовать это ногой можно было лишь из сострадания. Хотя по его походке это оставалось незаметным.
- Для опоры я использовал палку.
- Я же ничего не говорил!
- Я слышу этот звук. Ты выдаешь его всегда, когда оцениваешь нанесенный ущерб. Ноузи с царапиной на мордашке. Или тот раз, когда мне накинули на голову мешок и избили. - Он лег на бок, рука шарила вокруг в поисках одеяла. Я без слов укрыл его. Он помолчал минуту, а потом сказал:
– Спина не болит. Ты что-то сделал?
- Я очистил раны и наложил повязки.
- Это все?
Зачем мне было ему лгать?
- Когда я дотронулся до тебя, чтобы очистить первый лопнувший нарыв, я… Я проник внутрь, чтобы излечить тебя.
- Это… - он подыскивал слово - …интересно.
Я ждал возмущенной реакции. Но никак не трепетного восхищения. Я честно сказал:
- Это даже немного пугает. Шут, в моих предыдущих опытах исцеления Скиллом требовались огромные усилия, часто даже сила всей группы, чтобы найти путь в тело человека и заставить его лечить себя. То, как просто я проник в твое тело, беспокоит меня. В этом есть нечто странное. Также странно, как и то, как легко я перенес тебя сквозь Скилл-колонну. Ты разорвал нашу связь Скиллом много лет назад, - я с трудом сдержался, чтобы в моем голосе не проскользнул упрек. – Я оглядываюсь назад, на ту ночь, когда мы прибыли сюда, и поражаюсь своей безрассудной храбрости во время этой попытки.